– Хорошо, а если бы я решился довезти товар в Налут, тогда что?
– Тогда вообще не прешься в Гарьян, в котором идут тяжелые бои, а едешь еще дальше, вглубь страны. В принципе, это даже безопаснее. Заворачиваешь по крутому полукругу и валишь из Бени-Валид на Нисму и Мизду. И не о чем беспокоиться. Джефрен, Джада – и ты уже дома, в Налуте. Красивая страноведческая трасса.
– Ага, – задумчиво говорит саудовец, потирая лоб. – Переспим с этим.
– Тогда порядок. Спутниковые карты я спер, еще работая на посту, поэтому у тебя будут все координаты для твоей говорящей машинки.
– Это называется GPS, – серьезно поясняет Хамид.
– Ты что, думаешь, я не знаю? У нас такие тоже имеются. Мы давно вышли из эпохи средневековья. – Рахман похлопывает смущенного приятеля. – Такие приборы могут вызвать удивление и даже панику среди бедуинов или туарегов, которые веками находят свои пути без компаса и никогда не блуждают.
– Извини.
– Успокойся. Иди спать, потому что завтра у тебя тяжелый день.
Наступает рассвет. Места, удаленные от города, поражают своей девственностью. Слышно пение птиц, треск цикад и дерущихся псов. Из далекой, не видимой отсюда мечети доносится голос муэдзина, который призывает верующих на salat[96].
«Может, помолиться?» – думает Хамид, но отказывается от этой идеи, потому что не хочет казаться местным чересчур ортодоксальным. Он выходит во двор и видит ливийцев и своих водителей, вместе молящихся Аллаху. Они вздымают руки, становятся на колени, чтобы коснуться лбом земли, и снова встают. «Наша религия велика, только нужно знать меру», – думает он, испытывая удовлетворение, и присоединяется к группе. После молитвы все сразу чувствуют себя лучше. Мужчины садятся, быстро завтракают и движутся уже без излишних церемоний. Саудовец на прощание крепко, по-мужски пожимает руку своему вчерашнему провожатому и Рахману.
– Надеюсь, Аллах будет хранить оставшихся в живых членов твоей семьи, – желает Хамид приятному человеку.
– Дай-то Бог, на все его воля, с которой мы должны смириться. Прощай. Если еще когда-нибудь ты случайно окажешься в этих местах, я буду рад встрече с тобой. Я написал на карте мой адрес в селении, которое ты вчера проезжал. Никогда не знаешь, что кому предназначено. Может, ветер войны снова занесет тебя в эту сторону. Мой дом всегда открыт для тебя.
Транспорт выезжает на узкую одностороннюю дорогу. Как и говорил Рахман, она спокойна, не видно никаких признаков войны. Хамиду она кажется слишком тихой и чересчур безлюдной. Это значит одно: люди или боятся, или где-то скрываются. Саудовец хочет как можно быстрее выполнить рискованное задание и решается на доставку в Налут. «Во-первых, – убеждает он себя, – этот город больше всего нуждается в помощи, а во-вторых, может, наконец-то я найду жену». Через пару часов пути они останавливаются на отдых в некотором отдалении от Гарьяна. Даже на расстоянии ста километров видны залпы ракет и слышна канонада над городом. «Хорошо, что я туда не поехал, спасибо Аллаху, – думает Хамид. Джефрен, территория над уровнем моря, протянувшаяся почти на тысячу километров, так красив, что Хамид не в состоянии сравнить его с чем-нибудь, что есть в его стране. «Может, Таиф и Абха немного могут сравниться, но только немного», – признает он. Водитель грузовика утверждает, что знает какой-то невообразимо короткий путь. Что ж, это его горы, значит, ему можно верить.