могу
позаботиться.
Я расслабляюсь и сглатываю
комок, вставший в горле, а затем
прижимаюсь своими губами к его.
— Пойдём, примем душ, —
шепчу я напротив его.
Он несет меня в ванную и там
проявляет свою заботу. Затем я
отвечаю ему тем же. Это прекрасно.
Стоя около кухонной стойки, я
наблюдаю за тем, как ест Бист, пока
сама допиваю кофе. Ашер выходит
из-за угла, одетый в мешковатые
джинсы, низко сидящие на бёдрах,
без носков и с футболкой в руке. Во
рту пересыхает. Я сжимаю руку в
кулак, чтобы не накинуться на него и
не погладить кубики его пресса. Он
качает головой, и я понимаю, что он
обо всём догадался. Это нечестно.
Ни один человек не может иметь
столько власти над другим.
Подойдя ко мне, он наклоняется
и нежно целует меня в губы. Затем
целует меня в нос и забирает чашку
из рук. Щетина на его подбородке
вызывает порочные фантазии, а
внешний вид в целом заставляет
растекаться лужицей на полу. Не
сдержавшись, я зарываюсь пальцами
в его волосы, потом пробегаюсь
кончиками
по
лицу,
чувствуя
приятное покалывание. Вспоминаю,
как приятное ощущение, когда он
потирается щетиной у меня между
бедер. Я свожу их вместе и опускаю
руку.
— Ты в порядке, малышка?
Я киваю, ничего не ответив. Я
счастлива, даже более чем. Иногда я
просыпаюсь и думаю, как жила все
эти двадцать пять лет. Я не имела
понятия, что такое счастье, но теперь
я просто купаюсь в нем.
— Ты опять задумалась. Что
происходит? — спрашивает он, кусая
бублик.
— Ничего, — усмехаюсь в ответ.
— Так что у нас сегодня по плану?
Может, покатаемся, — спрашиваю я,
взволнованная этой идеей.
— Нет, через час у нас будет
гость, — произносит он, вытирая
рот.
— Ла-а-адно, — протягиваю я,
ожидая, когда он мне скажет, кто
придёт.
Но он молча улыбается.
— Так кто это? — задаю вопрос,
когда он по-прежнему молчит.
— Увидишь, — он пожимает
плечами.
— Значит, ты мне не скажешь?
— Нет, — отвечает он, опустив
чашку и тарелку в раковину, даже не
помыв. Он начинает уходить, я
прочищаю горло, дабы привлечь
внимание, и киваю в сторону
раковины. Он поднимает бровь. Я
снова киваю на раковину.
— Детка, у тебя что, нервный
тик? — спрашивает он, слегка
улыбаясь.
Я хмурюсь.
— Я не твоя домработница,
Ашер.
Он широко улыбается, показывая
ямочки, затем идёт к раковине, берёт
тарелку и чашку, по-прежнему не
помыв их, и ставит в посудомоечную
машину.
—
Ты
должен
хотя
бы
сполоснуть
их,
прежде
чем
поставить в машину, — произношу я,