— Мы с Рыжиком плохо знакомы, — я пожала плечами. — Не знаю, на какие команды он откликается.
— Ясно, — обронил Валентайн, вышел за ворота и вскочил в красное седло.
Королева перебирала стройными ногами, шкура лоснилась на вздувавшихся мышцах. Я тоже вышла на дорогу: со всех ног Рыжик ко мне не мчался. И даже не шёл. Его вовсе не было.
В противовес жаждущей движения лошади, косившей на меня светлым презрительным глазом, Валентайн был подчёркнуто холоден. Высоко задрав подбородок, он уничижительно спросил:
— Вы получили мои цветы с извинениями?
Постояв с приоткрытыми ртом, я сдавленно уточнила:
— Какие цветы?
— Лилии из нашей оранжереи, — Валентайн перевёл взгляд на небо, обронил: — Дядя велел извиниться перед вами за… — Тонкие губы на несколько мгновений плотно сомкнулись, продолжение было совсем глухим: — За недостойное аристократа поведение.
О! Я моргнула. И прикусила губу, чтобы не предложить просто извиниться сейчас: не стоило злить потенциального помощника.
Да. Мне снова нужен оборотень. На этот раз живой. И вместо поминания обид следовало идти на мировую.
— Так вы получили цветы? — Налетел тошнотворный ветер, ноздри Валентайна затрепетали. — Их передали вашему гомункулу.
Саги передали? Кхм… понятно.
— Нет, — я отрицательно качнула головой.
— Странно, — Валентайн продолжал смотреть на небо, — гомункулы ничего не забывают.
— Он у меня немного… бракованный, — вздохнув, я всё же пошла на мировую, хотя слова давались с трудом, ведь я не чувствовала за собой вины. — Простите. То, что я сделала с вашим братом, — это была очень вынужденная мера.
— Вы его подчинили, — уголки губ Валентайна трагически поползли вниз, и он отвернулся. Ветер шевелил лихо торчавшие волосы. — Вы пользовались его телом. И долго.
— Это помогло защитить людей. Я делала это ради… Чтобы больше никто не пострадал, не потерял брата, отца, мужа, ребёнка. Чтобы все вернулись домой.
Валентайн кивнул, до скрипа сжимая уздечку:
— Полагаю, Амэйбл погиб потому, что тоже хотел защитить людей.
— Да? — Беседа получалась слишком личной для светской, но такой нервно-сдержанный Валентайн больше располагал к разговору и сам к нему будто тянулся: возможно, в семье ему не с кем поделиться мыслями?
— О да, — Валентайн склонил голову, несколько раз моргнул. — Он часто помогал Гауэйну. Просто так. Дядя не пустил Амэйбла учиться. Не желал, чтобы тот выбрал военную службу, — он горько усмехнулся, — ведь это опасно для таких романтических юношей, как мой брат. Был.
— Простите, что напомнила, — я ковыряла носком землю, а Базен грозил Вьену револьвером, их разговор доносился всплесками глухих возгласов.