– Молодец, валяй их хорошенько, топчи этих толстопузых! Ура! Гип, гип, ура!
Вскоре можно было подумать, что все население Бедлама вырвалось на волю и что мы сами сошли с ума. Но кому удалось ловко увернуться от копыт Эль-Сабио, так это толстому коротконогому жрецу; я никак не ожидал от него такого проворства. Сначала он прятался за спинами товарищей, пока некоторые из них не перелезли через стену, а другие не были искалечены ослиными копытами. Раз или два он порывался протиснуться на лестницу, но у ее подножия лежали более двенадцати человек тяжело раненых, которые доползли сюда в надежде как-нибудь спастись. Однако жрецы, стоявшие впереди нас, были настолько бессердечны, что не хотели оказать помощь своим собратьям или унести их отсюда, рассчитывая, что за этим живым барьером им будет гораздо безопаснее. Наконец, когда на арене не осталось больше ни одного человека, за кого можно было спрятаться, толстяк сделал последнее, поистине геройское усилие и, не взирая на свой маленький рост, необыкновенную тучность и одышку, подпрыгнул и ухватился руками за верх ограды. Но подняться на руках у него уже не хватило уменья и он повис лицом к стене, судорожно поджимая голые ноги и пронзительно визжа, насколько позволяла ему одышка.
Можно было подумать, что в данном случае бессловесное животное действует вполне сознательно. Увидев жреца в его беспомощном положении, Эль-Сабио занял позицию напротив него и открыл наступательные действия. Ревущая толпа невольно притихла, сознавая, какой опасности подвергалась эта последняя жертва ослиной ярости; но вместе с тем было очевидно, что ослик не может нанести жрецу смертельной раны. Но вот пара маленьких копыт мелькнула в воздухе и раздался глухой, мягкий звук, как будто кто-нибудь ударил дубиной по перезрелой дыне, а вслед затем послышался невероятно пронзительный, плачевный визг. Однако малорослый жрец храбро держался за ограду, сознавая, что от этого зависит его спасение. Ослик лягнул опять и снова мы услышали отчаянный вопль; одна рука толстого человечка оборвалась, но он опять ухватился за верх стены; наконец, при третьем ударе, человеческая природа не выдержала: жрец оборвался и тяжело рухнул навзничь. Тут последовал блистательный финал поединка: Эль-Сабио ударил копытами своего противника и раздробил ему череп.
Между тем и сам победитель до того выбился из сил, что еле держался на ногах; жалобный стон вырвался из его груди и несчастный ошалевший ослик, натворив столько бед, в полном изнеможении упал на землю возле убитого им человека.