– Меня пригласили.
Аллея освещалась несколькими фонарями, свет которых не отражался от зрачков его глаз. Мередит пожалела, что не может заглянуть в них. Тогда бы она лучше поняла, о чем он думает.
– Я полагала, вы не имеете охоты изображать из себя благородного графа.
Она шагнула к нему. В ее сознании промелькнули образы того, что случилось в прошлый раз, когда они остались наедине друг с другом. Мередит замерла и, волнуясь, облизала губы. Воспоминания пугали, странным образом волнуя ее.
– Леди Дэрринг настаивала, чтобы я сегодня был здесь.
– Значит, вы приехали ради леди Дэрринг?
Мередит не верила в это.
– Герцогиня считает, что постоянное присутствие рядом с вами богатого, к тому же титулованного родственника поможет вам найти мужа, сделает брак с вами более многообещающим.
Мередит фыркнула, вспомнив, как леди Дэрринг усадила его за обеденным столом рядом со своей внучкой.
– Вы полагаете, таковы ее истинные мотивы?
– Подозреваю, у герцогини свои интересы. Ее внучка вошла в тот возраст, когда уже можно искать себе мужа.
– И что вы на сей счет думаете? Породниться с семейством Дэррингов – весьма престижно. Брак с дочерью герцога был бы удачным ходом.
– Есть люди, которые так считают, – пожав широкими плечами, произнес Ник. – Я не имею амбиций подобного рода. У меня нет желания жениться, особенно на девчонке, недавно покинувшей классную комнату.
– Вы вообще не хотите жениться? – не устояв перед своим любопытством, спросила Мередит.
– Я был бы плохим мужем, – без тени сожаления в голосе молвил Ник.
– Да, были бы, – согласилась графиня.
Его глубокий смех вызвал теплые волны наслаждения, прошедшие по ее телу.
– Хоть в чем-то мы пришли к согласию.
Мередит улыбнулась, размышляя над загадкой этого человека, стоящего перед ней. После того как Ник узнал про обман, он был с ней весьма и весьма груб, но память воскрешала момент, когда граф утешал ее после кончины Салли Финней. Она помнила, как мужчина волновался о ее благополучии, когда еще верил в то, что она беременна. В нем была искренность, сочувствие, доброе сердце, бьющееся под маской каменной невозмутимости.
Отгоняя непрошеные мысли, Мередит сказала:
– Вы странный человек. Большинство мужчин продали бы душу дьяволу за то, чего вы и даром не хотите.
Ответ был быстрым и грубым:
– Или плели бы интриги, лгали и обманывали точно так, как вы…
Улыбка сползла с ее губ, уступив место выражению досады.
– Вы никогда меня не поймете. Разве вы ни разу в жизни не совершали предосудительных поступков ради спасения себя и других? Никогда не шли на грех либо преступление из-за того, что не было иного выхода?