Вернувшись в свою комнату, доктор Ватсон первым делом разрядил револьвер. Вторым – записал подробнейшим образом все, что случилось с ним в последние два часа. Он сидел за столом, стиснув зубы, выпрямив спину, с каменным выражением лица, аккуратно макая перо в чернильницу. Таким образом, ему удавалось удерживать себя в руках. Он почти полностью овладел собой, но в этот момент рассказ его подошел к тому месту во времени и в пространстве, где омерзительный лицемер Шерлок Холмс зверски овладел несчастной запуганной девушкой.
Ватсон швырнул перо поверх листа, усыпая текст кляксами своего отчаяния. Вскочив, он стал метаться по комнате, растирая запястья и топорща усы.
Раздался стук в дверь.
Доктор знал, кто стучит. Он саркастическим каркнул:
– Открыто.
Доктор не ошибся, на пороге стоял насильник в сюртуке его друга, в рубашке с отогнутыми воротничками – любимой рубашке друга, и с трубкой того же друга в зубах. Кроме того, он имел наглость улыбаться мудрой дружеской улыбкой.
– Знаете, Ватсон, я даже рад, что все так получилось.
Холмс вошел внутрь, закрыл за собою дверь и сел к столу. Посмотрел на исписанные и забрызганные листы.
– Это могла быть ваша лучшая повесть. Простите, что я ее, кажется, испортил.
Грудь доктора вздымалась все выше и выше с каждым словом гостя.
– Повесть?! Вам жалко только ее?! И ничего больше?!
– Что еще я, по-вашему, испортил?
– Хотя бы нашу дружбу! Надеюсь, вы понимаете – после того, что я увидел наверху, отношения между нами изменятся.
Холмс дочитал до конца лежащую перед ним страницу.
– Великолепно! Какая экспрессия! Какая живость изложения!
– Вы издеваетесь надо мной?! Я это писал кровью сердца! Я не позволю… Я разрядил свой револьвер, но ничто не помешает мне…
Холмс резко повернулся на стуле в сторону говорящего. Глаза сыщика были печальны, трубочный дым вяло тек из приоткрытого рта.
– Вы способны убить меня?
Ватсон отвел взгляд, но ответил твердо:
– Да. Но только в честном поединке.
– И будете настаивать на нем, даже если я дам объяснение случившемуся?
– Дайте объяснение, и я решу, как мне вести себя дальше.
Прежде чем начать говорить, Холмс затянулся из своей трубки, но было видно, что табак не доставляет ему привычного наслаждения.
– Сегодня печальный день, Ватсон. Печальный по многим причинам. В частности, потому, что отныне, наши отношения никогда уже не станут прежними. Даже если мы не будем стреляться. Во-первых, я начинаю другую жизнь. Во-вторых, вы сейчас узнаете, что все эти годы я был не тем, за кого вы меня принимали.