Макс удивлённо моргает и смотрит вслед, потом поворачивается ко мне. До этого момента Дима с ним не разговаривал.
— Какой самый роскошный ресторан в Анапе? — спрашиваю Макса, когда наверху хлопает дверь детской.
Макс вздрагивает всем телом и засовывает руки в карманы.
— Смотря для чего. Для кого… для какого мероприятия. — В голосе такая настороженность, как будто он готовится разминировать поле.
— Ты спросил, что сделать, чтобы мне стало легче. — Он вдыхает медленно и глубоко, словно собирается нырнуть. — Сегодня вечером отведи Диму в ресторан. Туда, куда ты не водишь женщин и клиентов. Придумай что-нибудь особое, дорогое и очень красивое, чтобы у вас появилось своё место, только для вас двоих, ваш секрет. Дима тебя боготворит, помни об этом.
Макс хмурится, морщины между бровями напоминают букву П. Проводит рукой по коротко-остриженным волосам и кивает. Молча.
А я ухожу.
Возвращаюсь в гостиницу, валяюсь на пляже, читаю газету. В течение часа сканирую одну и ту же страницу, но не могу пересказать ни одной статьи. Ко мне подходит вчерашний пианист, я равнодушно слушаю сбивчивые комплименты и накрываю лицо газетой, пресекая дальнейшие поползновения.
Я устала. Очень.
**********
На следующее утро Дима на седьмом небе от радости. Захлебываясь, рассказывает про ресторан, вертится на самокате, мешает, смеётся. Макс — то, Макс — это. Повёл туда, сделал то-то. Я ревную, безобразно и глупо. Этот мальчик — моё спасение, и его восхищение Максом неприятно скребёт по душе. Я сама попросила Макса, чтобы он сделал племяннику приятное, а теперь ревную. Хочу безраздельного детского внимания, как будто Дима сможет объяснить, почему я до сих пор не уехала из Анапы и почему привязалась к нему с первой встречи.
Представляю, как растает детская улыбка, если я скажу ему правду о Максе. Я думаю об этом и тут же матерю себя последними словами. Даю себе обещание, что уеду как можно скорее, вот только разберусь в своих чувствах — и сразу уеду. Раз уж наняла Диму проводить экскурсии, то потерплю ещё немного, а потом распрощаюсь навсегда. За фасадом моего решения кроются две проблемы: легче мне пока что не стало, а при мысли о продолжении путешествия становится трудно дышать.
Утро не удалось. Я вылетела из колеи, запуталась в чувствах, глупых и разных. Про такие дни говорят: «сама не своя». А потом Дима заявил, что после обеда мы поедем на косу.
— Какую косу?
— Бугазскую. Я запланировал экскурсии, и сегодня мы поедем смотреть на косу. Можно в дельфинарий, конечно, но ты же не ребёнок. Купальник на тебе?