Но это лишь потому, что она была знакома с местом и знала тут все. Лилиан достала спичку, подожгла ее и поднесла к маленькой сальной свечке. Держа ее в воздухе, она подошла к нему и поставила ее в маленький подсвечник, который сама же и соорудила.
Как только она смогла видеть, то повернулась к нему и опустилась на колени. Когда она потянулась к его кирасе, он схватил ее своей когтистой лапой.
— Что ты делаешь?
Она спокойно посмотрела на него.
— Хочу осмотреть твою рану. Ты же не думаешь, что я причиню тебе вред?
Нет, но довериться было не легко для него. В прошлом не было никого, кто бы не пытался причинить ему вред. Включая его собственных родителей.
Он нехотя ослабил хватку и сдался ее заботе. Она, как и обещала, не причинила ему вреда, лишь осторожно осмотрела рану, затем оторвала часть нижней юбки, чтобы перевязать ее.
Этот бескорыстный поступок поразил его вдвойне. Во-первых, ради него она испортила свое платье. Во-вторых, ее прикосновение было легче перышка, и тронуло до глубины его прогнившей души.
Закончив, она села и улыбнулась ему.
— Тебе нужно лежать и отдыхать. Я принесу тебе что-нибудь попить и поесть.
— Спасибо.
— Не за что.
По тому, как она это сказала, он понял, что она что-то хочет от него, но не понимал, что.
Через секунду она рассмеялась.
— Как тебя зовут?
— Малфас.
— Малфас, — повторила она с отвращением. — Это имя тебе совсем не подходит.
— И как ты это поняла?
— Ты слишком красив, чтобы быть Малфасом.
Она чокнутая? Он был полностью демоном в ее присутствии. Он уже выяснил, что больше всего люди ненавидят их, когда они носят шкуру демонов. Все в них противело человеческим особям.
Но, казалось, это ее не беспокоит: ни черная кровь, ни длинные когти, предназначенные для того, чтобы разрывать человеческую плоть. Она вела себя так, как будто он был нормальным, как дневной свет.
И это смягчило его сердце воина, как никогда раньше.
— И какое имя тогда предложишь, малышка?
Она мило прикусила губку, задумавшись. Затем, к его полному изумлению, она протянула руку, нежно откинула оранжевые волосы с его лица, чтобы держась за него, изучить его черты.
— Калеб, — его ошеломило то, что она инстинктивно выбрала имя, близкое к его имени-призыва… как будто почувствовав его. И более того…
— Калеб? — он содрогнулся. — Почему такое ужасное?
Она уронила руку ему на грудь.
— Потому что я чувствую твое сердце. Верное сердце. И по твоим ранам и шрамам, могу сказать, что ты бесстрашен. Так что я буду звать тебя Калебом — верным и бесстрашным воином, защищающим то, что у него есть не жалея сил. Вот что я вижу, глядя на тебя. Не демона. Благородного и смелого воина. Думаю, однажды ты посмотришь в зеркало и увидишь такого же благородного человека.