Пока искала взглядом тень, голубой свет загустел, приобретя плотность, и волной покатился в сторону вихря. Добрался до невидимой границы, за которой тьма вокруг вихря была особенно плотной, обтек его со всех сторон и остановился. Больше всего это походило на столкновение двух сфер: черной и голубой. Вихрь сначала отступил, съежившись, и ледяные приветствовали победу радостными криками, но затем вихрь уплотнился, просветы между нитями исчезли – теперь в зале раскручивалась воронка непроглядной тьмы, и стена голубого света начала отступать.
Впрочем, отступление было недолгим. Свет, идущий от жезла, также потемнел, приобретя насыщенность синего цвета и потеряв прозрачность. За синевой, разлившейся вокруг, пропали из виду потолок и стены пещеры. Я с трудом могла различить стоящего Тореса. Мы все тонули в синем, я ощущала его прохладно-ласковое прикосновение, словно свет был живым.
На какое-то время установилось равновесие: синий – черный, но Лайз внезапно дернул меня вниз, Торес рухнул рядом, прикрывая. Воздух зазвенел от напряжения, а кожа на руках начала бледно светиться. Я приподняла голову – светилось все: лежащие на полу люди, оружие, вещи, а над всем этим колыхалось марево из тысячи крошечных огней – от темно-синих до бледно-голубых.
Пол ощутимо завибрировал. Мелькнула мысль: вот он, конец, сейчас тут все взорвется.
И действительно взорвалось. Лопнуло с глухим звоном, словно разбившаяся бутыль вина. Яркая вспышка полоснула по глазам, тугая волна воздуха попыталась оторвать меня от пола, потом прошлась еще раз, вдавливая в камень, и… стихла. Я подняла голову – пусто. Не было никаких огней, марева, странного свечения, а главное – исчез вихрь, как не бывало, и стены с потолком выдержали, не обвалились. Пещера оказалась крепкой, впрочем, это было не первое сражение на ее веку.
Я поднялась, отряхнула штаны. Сразу стало легко-легко, словно камень с плеч свалился. И боль с усталостью отступили. Захотелось танцевать, петь и смеяться. Победа!
Даже не так. ПОБЕДА! Я ухватила Лайза за руки, закружила, обняла.
Как же здорово быть живой! Дышать, держать кого-то за руки, обнимать и… целовать. Мм, княжна, что-то вас не в ту сторону занесло.
Да плевать!
Я радостно засмеялась, привстала на цыпочки и коснулась губами щеки Лайза.
Мы победили! Остались в живых и победили. Всем назло, всем!
– Айрин. – Мое имя никогда так не произносили – с болью, нежностью и тоской.
Я обернулась. Торес был бледен, его лицо осунулось, на куртке кровь, а взгляд… как у побитой любимым хозяином собаки.
Я шагнула к нему, но Торес отшатнулся, помотал головой, словно не в силах примириться с чем-то, развернулся и… ушел.