Подняла руку – поправить волосы, и лба коснулся холод металла: на запястье красовался массивный золотой браслет. Поднесла к глазам – на гладком металле выделялись словно выдавленные изнутри руны. Никаких камней и завитушек. Благородное золото и древние буквы.
Я откашлялась и спросила:
– Что это?
Обе ледяные хмуро переглянулись.
– А что ты помнишь, милая? – осторожно спросила Нурея.
Что я помню?
Прикрыла глаза, вспоминая. Ледяные баррикады, вода под ногами, жуткое видение и собственный дурацкий порыв. Жадная до крови темнота, нахлынувшее одиночество. Я помнила холод, страх, казалось, меня все забыли, никто не понимает, и я одна на целом свете. Отчетливо вспомнился обман родителей, пренебрежительное отношение ледяных к южной родственнице, даже Торес и тот отвернулся от меня. И пришло понимание, здесь меня ничто не держит, никто не любит, никому я не нужна. Зачем тогда жить?
И когда я была готова сдаться, тонкий, чуть с хрипотцой, едва начинающийся ломаться голос вдруг спросил:
– И это все, на что ты способна, княжна? А как же фамильное упрямство?
Не ищите темноту в светлой комнате, лучше поищите свет в темноте.
И я искала. Вспомнила лицо деда, его добрые, всепонимающие глаза, вспомнила отца с его шутками, маму и ее веселый смех, наше вечное соревнование с братом и слишком взрослые для юной княжны разговоры. Вспомнила Нурею с ее страхом за меня, Лазариту с грубоватой заботой, Отшельника, Сойку и Хасара, Лайза… А еще пирожные Ходора. Я же только одно попробовала.
И знакомый мальчишеский смех был мне ответом, а тьма съежилась, забившись в дальний уголок души. Мой собственный проклятый. Навечно со мной и всегда начеку…
Поздравляю, княжна. Кажется, вы нашли себе проблему на всю оставшуюся жизнь. И поздравляю с новой должностью, Хранительница.
– Где Дик? – спросила я, открывая глаза.
Виноватые взгляды ледяных были более чем красноречивы.
– Его не нашли, – тихо проговорила Нурея, а Хоршея встала и подошла к окну.
– Странный мальчик. Слишком умный для подземника. Я лично искала его среди погибших, но… – Она пожала плечами и добавила: – Как сквозь камень просочился.
Я снова прикрыла глаза. Навалилась усталость, но не спросить я не могла:
– Много наших?
– Не думай об этом, – одернула меня Хоршея. – Война не бывает без жертв.
– Есть и хорошие новости, – мягко проговорила Нурея и вдруг попросила: – Оставь нас, пожалуйста.
Хоршея недовольно хмыкнула, но возражать не стала. Теплые губы коснулись моего лба, скрипнула дверь, и мы с бабушкой остались вдвоем.
– Как оклемаешься, – она поправила на мне одеяло, – сходи проверить Лазариту.