После нескольких месяцев их войны, у товарищей из РАФ были автомобили с дублированными номерами, печати полицейских и станки для печатания любых паспортов. Чаще, впрочем, выручала не техника, а находчивость, отличающая людей, излеченных от гипноза Системы.
«Кто из вас оправданный Томми Вайсбекер?» – спросили двух боевиков сразу после суда. Осужденный Генрих фон Раух улыбнулся шире, жандармы это превратно поняли и немедленно его отпустили. Через час оставшийся за решеткой Томми напомнил, что вообще-то суд оправдал сегодня его. РАФ считали Систему идиотской машиной эксплуатации, не различающей отдельных людей, и не ошиблись. Правосудие это театральная сторона эксплуатации. Впрочем, в будущем Система поручит машинам различать людей по сетчатке глаза и другим биометрическим данным.
Они казнили медиамагнатов и многих других, с удовольствием передразнивая бюрократические рассуждения о неотвратимой справедливости, уполномоченной народом.
Бомбами против семей законников РАФ отвечали на карцерные пытки своих товарищей. Фриц Тойфель ввел в обычай блевать на стол дознавателя, когда вам задают вопросы. Свой приговор в суде он слушал, встав на голову, иначе ему было непонятно обвинение.
К Иордану, чтобы стать там другими. Воодушевленные первым успехом, тридцать наиболее надежных герильерос отправились повышать мастерство в Палестину по приглашению Абу Хассана, тогдашнего лидера арабских повстанцев.
В Бейруте их задержали прямо в аэропорту, т.к. вместо документов у большинства оказались неправдоподобные самодельные бумажки, но гостеприимные боевики Абу Хассана взяли аэропорт штурмом и увезли всех к себе на иорданскую базу. В горах, напялив камуфляж, береты и палестинские платки, покрасив черным, «под арабов», волосы и брови, RAF месяцами тренировались в стрельбе из всех видов оружия. Модник Баадер был единственным, кто отказался от зеленой формы и так и ползал по камням в замшевых брюках, отчего к концу обучения выглядел настоящим панком, хотя панков тогда еще не было. Майнхоф чуть не угробила товарищей, неумело обращаясь с «лимонкой». В этой дикой местности девушки тосковали по привычной кока-коле и сэндвичам, их беспокоил ночной вой собак. В остальном всё двигалось по плану: марш-броски, семинары: «Ограбление банка», «Уход от преследования», «Побег из тюрьмы». Жили коммуной в одном доме. Из личных вещей только одежда в тумбочке и автомат – у каждого над кроватью. Потом палестинцы мягко попросили немецких друзей вернуться домой: во-первых не умеют экономить патроны, во-вторых «развращают наших детей» – RAFовцы устроили на крыше нудистский пляж, а в лагере тренировалось немало местных подростков, будущих «живых бомб». Им такое зрелище не полагалось.