– Нестор Иванович, – майор Османов взял за рукав Махно, – давай спешимся и тихонечко подойдем к этому говоруну, послушаем, о чем он там витийствует.
– Хорошо, товарищ Османов, – кивнул Махно, – я только шепну своим хлопцам, чтоб они были начеку, и если что, выручили бы нас.
Переговорив о чем-то с Семеном Каретником, Махно слез с коня, передал поводья подскочившему к своему атаману молодому парню и вместе с майором пошел на площадь, где соловьем заливался оратор.
Мужчина лет тридцати пяти, среднего роста, плотный, одетый в черное суконное пальто и фуражку, которую обычно носили чиновники средней руки, размахивая руками, обрушивал на селян и местных обывателей фразы, удивительно похожие на те, которые Османову пришлось в начале 2000-х годов услышать во время служебной командировки на Западную Украину.
– Украинский народ создан из той глины, из какой Господь создает избранные народы… – вещал оратор. – Мы можем жить вольно и богато, но клятые жиды, поляки и москали мешают нашей нации стать великой. Всех врагов – на ножи! Не надо бояться крови – черная кровь наших врагов польет дерево нашей свободы, и оно даст обильные плоды, которыми будет владеть только наша нация.
– А как же русские? – попытался возразить оратору человек средних лет, по внешнему виду мастеровой. – Ведь они же наши братья по классу.
– Если ты настоящий украинец, – грозно сказал человек в черном пальто, – то у тебя не должно быть братьев среди москалей. Запомни раз и навсегда – нашим врагом был не просто режим – царский или большевистский. Наш главный враг – вся московская нация.
«Ба, так это ж сам пан Дмитрий Донцов, – подумал про себя Османов, – главный идеолог укронацизма. Он был духовным наставником Степана Бандеры и создал "интегральный национализм", который до сих пор дает обильные ядовитые всходы на Украине».
А Донцов продолжал грозить кулаком «клятым москалям и жидам», которые тайно захватили власть в Петрограде и теперь «желают превратить в холопов и быдло всю великую украинскую нацию».
– Товарищ Османов, – прошептал в ухо майору с трудом сдерживающий свое негодование Махно, – так что ж такое говорит эта сволочь?! Да он хуже царского жандарма! Ведь он натравливает друг на друга украинских и русских селян! Мехмед Ибрагимович, да я этого гада сейчас шлепну своей собственной рукой!
И Махно зашарил рукой у пояса, пытаясь достать из кобуры свой наган.
– Подожди, Нестор Иванович, не спеши, – шепнул ему майор, – убить этого, как ты говоришь, гада проще пареной репы. А нам надо еще узнать – откуда он тут взялся, кто его послал и что он еще должен сделать для того, чтобы натравить на власть рабочих и крестьян несознательных граждан, поддавшихся на его агитацию. Да к тому же этот мерзавец может быть не один. Наверняка он здесь с вооруженной охраной – уж больно уверенно он себя ведет. А зачем нам пальба и возможные жертвы. Надо навалиться на них всем скопом, чтобы ни один из сообщников этого говоруна не сбежал. И главное – он нам нужен живым. Пока живым, а там поглядим…