— Спасибо вам за совет!.. — улыбается гвардеец, крепко пожимая руку симпатичного джентльмена. — Ну, а сами-то вы как же?.. И не попробуете счастья?..
— Где уж нам старикам! — махнув рукой, улыбается барин. — У меня дома жена хорошенькая да четверо детишек маленьких! Что мне сия Гекуба, и что я Гекубе?
Во время этого апарте дела другого юнца идут очевидно довольно успешно. Он уже сидит рядом с соблазнительной блондинкой и играет кистями ее миниатюрной муфты.
Немец отплевывается с возрастающим ожесточением.
Еврей плотоядно улыбается.
Артельщик выводит носом легкие рулады.
Проходит несколько часов.
Оба гвардейца на верху блаженства. Они по очереди окружают блондинку вниманием и заботами, укладывают ее подушки, прикрывают пледом ее маленькие ножки, и оба млеют от восторга.
Немец захлебывается от кашля.
Старый банкир безмятежно дремлет.
Красивый джентльмен потягивается под щегольским английским пледом и, покручивая свои седеющие усы, отечески посматривал на молодых гвардейцев.
— Станция Бологое!.. Поезд стоит полчаса! — возвещает кондуктор.
Из вагона выходят далеко не все.
Поезд двигается вновь… Все погружаются в глубокий сон… Кое-где фонари задергиваются зелеными и темно-фиолетовыми занавесками, кое-где свечи совсем тушатся… Проходит ночь.
— Станция Колпино! Остановка пять минут!.. — кричит кондуктор среди пробудившегося вагона.
Гвардейцы уже воспрянули ото сна и блещут всей красой своих мундиров, шпоры их звенят как-то особенно победоносно.
Красивый джентльмен тоже окончил свой утренний туалет, и от него несет дорогими духами и какой-то особой барской свежестью.
Вокруг немца образовалось целое озеро мокроты.
Артельщик оплеснул себе лицо холодной водой и всей пятерней провел по жирным волосам.
Старый еврей озирается во все стороны.
Блондинка встает с кресла и тщательно опускает на лицо вуаль.
Глаза ее не так красивы и велики, как накануне, губы значительно бледнее, и на побледневших ланитах следы слегка стершихся розовых лепестков.
Вдали показывается Петербург.
В вагоне начинается усиленное движение.
Гвардейцы куда-то исчезают. Немец ожесточенно стягивает ремнем свой плед.
Артельщик крестится на далекую главу Исаакиевского собора.
Старый банкир, волоча ноги по ковру, подходит к блондинке.
— Вы у где оштановитесь?.. — осведомляется он, бесцеремонно заглядывая ей под шляпку.
— Я, право, еще не знаю сама… Я посмотрю.
— Ни жнаете?.. — продолжает допытываться еврей. — Ни уф кому не пишали? Ни ждут?
— Нет, меня никто не ждет!..
— На удалую жначит?.. — улыбается он своим беззубым ртом. — Ничево!.. Не бойтешь!.. Выручим!.. Коли шчет деньгам жнаете, наведайтешь в мою банкирскую контору: Шлеменсон и Компания, уф Невского прошпекта. Вот этого карточку пришылайте!..