«Почему никто не решился поговорить со Скорцени? Будь этот человек с нами… Господи, был бы он сейчас здесь… Он начал бы с того, – неожиданно возразил себе Штауффенберг, – что перестрелял бы большую половину нашего трусливого генералитета. А уж затем принялся наводить порядок за стенами штаба армии».
– Это вы, обер-лейтенант фон Хефтен?
– Я, господин полковник, – жалобно, по-сиротски прозвучал голос переминающегося у двери с ноги на ноту адъютанта.
– По крайней мере можно убедиться, что перед тобой живой человек, а не телефонный дух.
– Людей здесь теперь все меньше. В основном – духи.
Командиры рот ожидали майора у здания комендатуры. Воспользовавшись этим, Ремер решил не подниматься к генералу фон Хазе и вообще провести совещание со своими офицерами вне стен комендатуры. Тем более что, поднявшись к коменданту, он вынужден был бы арестовать его как заговорщика. Обязан был сделать это. Но какими силами? К тому же майор не желал, чтобы кровопролитие в столице началось по его приказу, с выстрелов его солдат.
Совещание состоялось прямо во дворе и было предельно коротким.
– Только что я побывал у рейхсминистра Геббельса и лично говорил по телефону с фюрером.
От удивления у офицеров рты пооткрывались. Но все знали, кто такой майор Ремери, знали, что свои «дубовые листья» он получал из рук Гитлера. Поэтому ни один не усомнился, что так оно и было: их майор общался с фюрером из домашнего кабинета Геббельса. Если уж сегодня мир начал переворачиваться в их глазах, то должен был перевернуться окончательно.
– Нашему батальону приказано навести в Берлине порядок. Никакого путча, никакого переворота, никаких противозаконных действий, от кого бы они ни исходили.
– Яволь.
– Мы им пасти рвать будем!
– Яволь!
– Все посты, которые блокируют правительственные кварталы, охраняют здание на Бендлерштрассе, находятся у здания службы безопасности, Бранденбургских ворот и других объектов, – немедленно снять и направить на Герман-Герингштрассе, к резиденции рейхсминистра Геббельса. Впредь выполнять только мои приказы. При любой попытке кого бы то ни было воспрепятствовать этому – применять оружие. Не задумываясь. Не за-ду-мы-ваясь, – подчеркнул он с такой ожесточенностью, словно давно заподозрил своих офицеров в штудировании философских трактатов.
Пока офицеры объезжали на своих мотоциклах все посты батальона, Ремер вернулся к резиденции Геббельса и из его приемной связался вначале со штабом своего батальона в Моабите, чтобы вызвать несколько оставшихся, там мелких подразделений, а затем – со штабом резервной бригады дивизии «Гроссдойчланд» в Котбусе.