Он вспомнил, что может вернуться в свой барак, к работе не только как равный, но и как один из лучших, и растерянно-радостная улыбка залила все его лицо. Отложив котомку в сторону, он взглянул на свою раненую руку и удовлетворенно, не замечая этого, вслух сказал:
— Зажила... Вот и хорошо!
Вот эти руки снова примутся за работу. Хорошо! Разве можно сравнивать с тем, как шел он в город несколько месяцев назад? Тогда он бежал куда глаза глядят, и ничто не ждало его в городе, кроме неизвестности. Тогда он оставлял за собою почти ненавистную деревню, где жизнь менялась, на его взгляд, к худшему, Тогда...
В волнении Влас поднялся и отошел от скамейки, на которой сидел.
А теперь!.. Он уходит ненадолго из деревни, где и ему найдется не последнее место, где в устройстве жизни по-новому и по-хорошему и ему предстоит приложить свои силы, где забудут его ошибку и не попрекнут уж больше его. И впереди, в городе, — товарищи, работа и уважение, которое он заслужил этой работой...
Вдали загрохотал поезд. Влас схватил свою котомку и пошел к платформе: он знал, что это подходит поезд, который увезет его в город.
4.
В бараке, словно Влас и не уезжал никуда, все было по-старому: те же люди, те же стены. И тот же улыбчатый Савельич радостно окликнул:
— Отгостевал?! Хорошо дома-то?
Влас положил котомку на свой топчан, протянул руку старику и, весело усмехаясь, сказал:
— Хорошо! Очень хорошо, Поликарп Савельич!.. До холодов пророблю здесь, а потом домой...
— В колхоз?
— В колхоз! — твердо подтвердил Влас, и голос его звучал уверенно и бодро...
Конец первой книги.