Школа Парето была почти исключительно итальянской. Как уже упоминалось, среди ее приверженцев было немного иностранцев, хотя отдельные части учения Парето постепенно завоевали признание и в Англии, и в Соединенных Штатах. В Италии эта экономическая школа также никогда не была ведущей. Никакая школа не бывает ведущей в своей собственной стране. Противоположное впечатление, например, впечатление, что школа Рикардо когда-либо была определяющей для английской экономической науки, является продуктом нереалистичной историографии. В Италии одни ведущие ученые, такие как Луиджи Эйнауди, решительно отказывались принимать идеи Парето, а другие, такие, как Густаво Дель Веккьо, хотя и признавали талант Парето и использовали ту или иную его доктрину, думали и писали все же примерно так же, как думали и писали бы и без его влияния. Однако факт остается фактом: в экономической науке появилась школа на основании теоретической структуры, которая была недоступна не только широкому кругу читателей, но в некоторых наиболее оригинальных местах и последователям этой школы – последователям, большинство из которых никогда не видели и не слышали основателя школы.
Теперь, когда мы отдали заслуженную дань уважения лидерским качествам Парето, мы можем о них забыть и увидеть в нем теоретика, продолжавшего труд Вальраса. Этой наследственности, конечно, никто и никогда не отрицал – ни самые верные ученики, ни особенно сам Парето. Споры ведутся лишь о том, до какой степени Парето превзошел великого первопроходца и как соотносятся уровни интеллекта Парето и Вальраса. Есть несколько причин, которые никогда не дадут ученикам Парето прийти к согласию по этому вопросу ни между собой, ни с посторонними. Одну из них можно назвать сразу. Вальрас представил публике свою бессмертную теорию в облачении политической философии, которая не только крайне научна по своей природе, но и не всем приходится по вкусу. Боюсь, что суть этой философии наилучшим образом передает название «мелкобуржуазный радикализм». Он чувствовал призвание проповедовать общественный идеал, произошедший от французских авторов-полусоциалистов первой половины XIX века или, что тоже верно, от утилитаристов. Он рассматривал национализацию земли как существенный элемент своего учения и предлагал план поразительно современной денежной реформы. Все это для Парето было как красная тряпка для быка: метафизические спекуляции, да еще самого неприятного толка. Парето и Вальрас были сходны тем, что оба занимались чистой теорией, в частности Вальрасовыми уравнениями равновесия. Но во всех остальных отношениях они были максимально далеки друг от друга, так что ни их сражение спина к спине в битве за математическую экономическую науку, ни то, что Парето был обязан Вальрасу получением должности в Лозаннском университете, не спасло двух ученых от глубокой взаимной нелюбви, в которой они порой признавались третьим лицам. Хотя их чистые теории и отлиты по одной форме, их системы мышления в целом и понимание общественного процесса совершенно не похожи. Одного этого достаточно, чтобы все те экономисты, которые не расположены полностью игнорировать философию и практические рекомендации Парето (а таких все же большинство), рассматривали теорию Парето как совершенно отдельную от Вальрасовой.