- Теоретик ищет новые пути, а, найдя их, действует жестко и жестоко, подгоняя практику под теорию. Жестокость Ленина намного превысит вашу потому, что вы, Коба, зная народ на практике, будете стараться не умножать его страданий без нужды. Что, разумеется, не делает вас белым и пушистым... Но вы будете подгонять теорию к практике, а никак не наоборот.
Сталин провел себя по заросшей щетиной щеке:
- Я черный и колючий, - усмехнулся он.
- Но в начале пути жёсткость и где-то даже жестокость необходима. После же, когда установится хоть какой-то порядок, накал нужно снижать. И тут вот теоретик уже не годится: он может искать кучу новых путей, а нужно идти избранным. Но и чистый практик не годится: избранный путь - не догма, и не десять заповедей. Иногда нужно что-то менять, что исправлять, что-то корректировать. Поэтому необходим практик с возможностью становиться теоретиком. То есть товарищ Сталин...
- А если я ошибусь? - Сталин усмехнулся и недобро посмотрел на собеседника. - Вы меня тоже... как Мартова?
- Нет. - Легко ответил Львов. - И скажу почему. У вас Коба редкое качество соединять теоретическую глубину построений с практичностью реализации. Мы с Борей - практики. Нам вся эта теоретическая бодяга до одного места. Но вот что мы будем делать, когда жизнь поставит перед страной новые, ещё никем не решённые задачи?
- Вы так говорите... словно знаете всё наперёд, - Сталин не торопясь вынул трубку и стал набивать её табаком что всегда было знаком того, что он сильно задумался.
- Уже нет, - Львов усмехнулся. - История пошла по другому пути. Что-то возможно произойдёт так, как и было. А что-то сильно изменится. И тогда вы, товарищ генеральный секретарь коммунистической партии большевиков, выберете в кого нужно стрелять, что строить и строить ли вообще.
В каюте повисла тишина. Оба собеседника вперились глазами друг в друга... Прошла минута, другая...
- Сдаюсь, - прохрипел Львов, опуская глаза и чуть не свалившись со стула.
Сталин подхватил его, усадил назад...
- Я запомню ваши слова, товарищ Львов, - голос его звучал глухо, словно через слой ваты. - Я хорошо их запомню...
... 'Алатырь-камень' пришел в Красноярск ночью. Основную партию похищенных ссыльных разместили в трактирах на Старобазарной площади, а больной Спандарян, Львов с половиной бойцов и Сталин поселились в гостинице 'Россия' . К больному тут же вызвали врача, бойцы привычно встали на боевое дежурство, а Львов и Сталин сидели в номере и играли в шахматы. Делать было нечего: поезд на Петроград отправлялся лишь поздно ночью...