Сейчас он точно знал, почему шарахнулся от нее в ту ночь. Почему внезапно пропало безумное желание. Почему горячечный любовный жар сменился безотчетным, смутным страхом и неприятием. Всему виной была та самая «чувствительность», благодаря которой он понял, что перед ним – чуждое, чужое существо. Источающее едва уловимый, но отчетливый запах, который невозможно перебить самыми дорогими духами.
Это был запах тлена, гнили, старости. Не старины – как пахнет в архивах и музеях, а именно старости. Так смердят покинутые людьми дома – нетопленные, пустые, с плесенью по углам. Это вонь от замоченного и прокисшего в тазу белья. Запах прелых листьев, запах подвала. Сладковатый, липнущий к рукам и телу запах мертвой плоти. Едва уловимый, воспринимаемый скорее на уровне инстинкта, этот запах исходил тогда от красавицы Ирины, и Алексей отшатнулся, растерялся от непонимания. Зато теперь он все понимал.
Ирине Шустовской было сто семьдесят три года. И сто сорок четыре из них она прожила не-человеком. Она рассказала Алексею, что родилась в 1839 году. Здесь же, в Каменном Клыке – так в то время называлось поместье ее родителей. Дом стоял на берегу моря, на том самом мысе, который сейчас постепенно сползал в воду. На котором погибла Алиска. Неподалеку, как раз на месте современного поселка, располагалась небольшая деревенька Клычки. И в этой деревеньке однажды появилась женщина по имени Ева.
– Когда она забрела в наши края, мне было семь лет. Никто не знал, откуда взялась эта женщина и зачем пришла. С ней была дочь, грудной младенец, – рассказывала Ирина, глаза ее подернулись прозрачной дымкой, лицо стало задумчивым и отрешенным. Она давно никому не говорила об этом и, видимо, получала удовольствие от своих воспоминаний.
– Ева осела здесь, поселилась на окраине Клычков, в заброшенном полуразрушенном доме. Никто не хотел отстраивать его и жить в нем: случился страшный пожар, в огне погибла вся семья, и дом пользовался дурной славой. А Еве все было нипочем, ничто ее не пугало. Она быстро, каким-то чудом сумела восстановить дом и стала там жить вместе с дочкой. Люди сразу поняли, что Ева – необычная женщина. Никто не сумел бы настолько быстро справиться с такой сложной задачей. Деревенские перешептывались, что ей помогают черти. А кто-то божился, будто бы их видел. – Шустовская залилась русалочьим смехом. Отсмеявшись, продолжила. – Ева умела заговаривать хвори, толковать сны, по глазам определяла, какая болезнь поселилась в теле. Могла прочесть жизнь человека по диковинным линиям на ладони. Предсказать смерть. Еву уважали и опасались. К ней бегали тайком и заходили открыто. Она никому не отказывала и плату за свою помощь брала молоком, хлебом, мясом, овощами да фруктами. Сама она не держала скотину, не занималась садом-огородом. Она была умной, ученой женщиной… И она точно знала, чего ищет в Каменном Клыке.