Из близких у меня остались только Марк и родители. Я решил перебраться в отчий дом — отец и мать нуждались в моем внимании, а Марк в их любви и заботе во время моих деловых поездок. Эвелин и Эдди приветствовали мое решение…
Я перевез к родителям почти все свои вещи.
Вместе с Марком я поехал за памятными вещами Верочки и Марины.
Марк сел за «Стэнвэй», начал играть несложные детские мелодии, ведь Верочка начала учить его музыке с двух лет.
Я собрал вещи, отнес их в машину, вернулся в дом, чтобы взять из сейфа на втором этаже коробку с семейным фотоархивом, который сам и создал — я очень любил снимать Верочку, а потом Марка и Мариночку. Даже свадебные фото я делал сам, поставив соответствующую задержку на срабатывание диафрагмы…
Я спускался по лестнице вниз, когда до меня дошло, что Марк играет «Лунную Сонату «— любимую вещь своей матери.
Я поставил коробку с фотоархивом на рояль, слушал исполнение маленького сына, а перед внутренним взором стояла Верочка…
Вдруг какая — то сила против моей воли заставила меня посмотреть в окно.
С океана, явно преодолевая сопротивление непонятной природы, шла волна цунами. Я молниеносно схватил Марка, выбежал из дома, сел в машину и на предельной скорости помчался прочь от побережья…
Доехав до безопасного, возвышенного места, я остановился, вышел из машины, посмотрел на дом. Первый этаж ушел под воду. И только тогда я вспомнил, что коробка с фотоархивом осталась на рояле…
Между тем волна цунами, словно потеряв свою силу, сделала попытку продвинуться дальше, но совсем обессилев, стала откатываться обратно в океан…
Я отвез Марка к Эвелин и Эдди, вернулся в свой дом на побережье.
Оконные рамы и двери нижнего этажа отсутствовали. Все, что не вошло в их проемы, валялось на полу. «Стэнвэй «заблокировал вход в большую гостиную. Я на коленях прополз под инструментом, попытался найти коробку с фотоархивом… Но, естественно, не нашел ее…
Все, что было связано с Верочкой у Ростислава и Нины, сгорело в огне, в том числе и ее фотографии. Мой фотоархив отнял океан. Наша свадебная фотография, хранящаяся у Эвелин и Эдди, странным образом исчезла…
Словно чья — то злая сила пыталась уничтожить даже память о роде князей Владимировых — Сокольских. Из всего рода потомков волхвов остался только Марк…
В моей душе возник мощный протест — я не хотел терять сына!.. Я поднял руки в вверх, сжал их в кулаки и крикнул в пространство пустого дома:
— Мой Бог! Ты взял в жертву души прекрасных, невинных людей!.. Может быть хватит?!. Оставь нас в покое! Дай Марку вырасти, а мне не мешай воспитать его настоящим человеком!..