С Эшарионом же происходило что-то непонятное. Он чувствовал нужду… нужду в Ксюше и была она на тончайшем едва ощутимом эмоциональном уровне.
Эшариону хотелось прикасаться к своей женщине постоянно и только многолетний контроль держал его в руках. Эти ощущения были в новинку для сильного мужчины и как бороться с этим, он не знал.
Это все неправильно и странно. Эшарион не мог дать объяснения своим чувствам.
Сумерки опускались на Эланту, скрывая под собой все тайны, а сильный прохладный ветер растрепал не только кроны деревьев, но и волосы Эшариона. Он поморщился, пряча за уши выбившиеся из косы пряди.
Все не так. Вместо того чтобы преданно заглядывать Эшариону в «рот», как это делали другие землянки по отношению к своим мужьям, Ксения делала все наоборот и теперь Эшариону необходимо было ее расположение и внимание. Он хотел, чтобы именно ему дарились ее очаровательные искренние улыбки и она сама шла к нему. Он не любил заставлять, да и женщины всегда первыми прыгали в его постель, но Ксения еще раз доказала, что не такая, как остальные. Он терялся в собственных мыслях и не понимал, как расположить ее холодное сердце. Эшариону нужна ее зависимость. Так он сможет быть уверен, что все под контролем.
Горизонт давно потемнел, проглатывая красный закат. Пройдет еще несколько часов, прежде чем рассвет вступит в свои права, разгоняя ночной мрак, сотрет однообразную серость природы, разукрасит улицы и дома в живописные насыщенные тона.
Небо потемнело. Не было видно ни облачка, которые еще днем, как стайка подружек, висели над горизонтом и лишь нерилы молчаливо освещали наступившую тьму.
Эшарион застыл каменной статуей, всматриваясь вдаль. Свечение нерилов при помощи ветра «пьяно танцевало», разгоняя сумеречный вечер, плавно переходящий в ночь.
Силуэт застывшего элантарианца сейчас походил не то на скандинавского викинга, который одним только взглядом мог испепелить на месте врага, не то на задумчивого мудреца.
Его поза, чем-то напоминала властного императора, серьезно размышлявшего об участи своего народа. На миг спокойное лицо Эшариона подернулось мимолетной тревогой. Во взгляде смешались разные чувства, но несмотря на это, в глазах стояла независимость и уверенность, отвага и мощь, и только если присмотреться ближе, то можно заметить иное выражение – растерянность, переживание, тревогу и глубокую печаль, причину которых известно лишь этому сильному мужчине.
Высоко в небе прокричала птица.
Словно скинув с себя накатившее наваждение, Эшариону стало зябко стоять здесь на промозглом ветру. Нет, его тело пылало жаром и он не замерз в буквальном смысле этого слова, просто в душе поселился непонятный холод. Эшарион знал только один способ, чтобы прогнать это чувство.