Он ухватил ближайшего арбалетчика за руку, вырвал у него оружие: видимый над краем арбалета всадник был просто обычным смертным.
Какая-то сила подбила ему арбалет вверх, стрела ушла в воздух.
Анд’эверс. Он стоял и смотрел, а губы его странно шевелились.
– Кей’ла, – прошептал кузнец.
* * *
Вот – галоп сквозь дым, вот – седые клочья дыма, образующие странные формы люди, животные, чудовища. Вот – копыто, огромное, словно гора, сивая кобыла объезжает ее по кругу, хотя ее всадник этого, кажется, не замечает. Вот – гигантский меч, воткнутый в землю, и группа четвероруких созданий, что стоят и смотрят. Она машет им рукою.
Вот – смрад. Запах мочи и кала, линия фургонов, полузасыпанных какой-то грязью, и сотни таращащихся на нее лиц.
Вот – спокойствие. Вот – гарь. Вот – тишина.
Стоят. Их троица: женщина, которую она некогда ненавидела, мальчик, что не говорит, и она, Кей’ла Калевенх, которой нужно кое-что сделать.
Духи танцуют вокруг, показывают картины.
Лагерь сахрендеев охвачен хаосом.
Сотни, тысячи людей, тянущихся к резным столпам.
Амурех Вомрейс сидит на лошади с топором в руке, лицо его дрожит.
Светловолосая невольница стоит на коленях и возносит ладони в немой молитве к своей богине. Плачет.
Крик. Все более громкий. Наконец один человек, мужчина, лупит головою в столп шатра, пока кровь не начинает пятнать дерево. Тот крик несется, его подхватывают остальные, кто-то вытаскивает нож и широко режет себя по щеке, кровь брызгает на землю.
Духи довольны. Такое отчаяние выгибает окоем. Над лагерем сахрендеев, кажется, проваливается небо.
Вот – крик со стороны фургонов. Один из них вырван из линии. Они въезжают внутрь.
Лица. Мужчины и женщины. Лица смуглы, прекрасны диким очарованием, серьезные и грозные. Вот – оружие во многих руках.
Вот – тишина.
И движение, которое привлекает внимание, лицо отца, исхудавшее и странное, она не помнит, чтобы у него было столько седых волос.
Не помнит, чтобы он когда-либо плакал.
Вот – внезапная дрожь, пробегающая толпой, и десятки протянутых к ней рук. Нет, не к ней, но к женщине позади. Кто-то хватает ее за ногу, кто-то тянет с другой стороны, пытаясь сбросить с лошади, мечи и топоры начинают свой танец, некоторые клинки все еще в крови.
Вот – наконец – полный вдох и боль.
– Не-е-е-е-ет!!!
Вопль словно не из ее горла, мощный и сильный, кобыла фыркает и поворачивается, отталкивая людей и освобождая место.
Вот – внезапная неподвижность, когда все застывает.
Вот – шепот, едва различимый, но она откуда-то знает, что слышат – все.
– Скажи им… скажи, как твое имя.