Однако Тим почему-то не падает. Он как бы повисает в воздухе – густом, словно кисель. И уже нет ни лестницы, ни черного человека рядом. Но по бокам в мерцающем зеленоватом свете проступает кирпичная кладка. Тим слышит легкий плеск воды, опускает голову и догадывается, что очутился в глубоком колодце. Дно его приближается, потому что Тим уже не может держаться в воздухе. Пространство под ним теряет плотность, и Тим тонет, как в трясине.
Он пытается схватиться за стены, но те куда-то исчезают. А вот то, что он первоначально принял за воду, превращается в густую иссиня-черную массу. Она закручивается в воронку, втягивая Тима. И в этот момент из глубины воронки проступает жуткая косматая рожа – приплюснутая, с вытаращенными глазами, и широко раскрытой пастью. А во лбу, скошенном к затылку, зияет квадратное отверстие…
«Она сожрет меня!» – думает Тим, задыхаясь. Выгнув позвоночник, он совершает невероятный кульбит. После чего ударяется всем телом обо что-то твердое. Вскрикивает. Чувствует сильное жжение в груди. И открывает глаза.
Моментально, еще не успев ничего сообразить, Тим вскочил и отпрыгнул назад – к решетке клетки. Ощутил пронзительную, как от укола чем-то острым, боль в районе живота. Замер, прилипнув спиной к железным прутьям. И лишь потом разглядел две черные фигуры в накинутых на головы капюшонах. Первую – у распахнутой дверцы клетки. Вторую – чуть позади и сбоку.
Тим был бы уже мертв, если бы не совершил свой резкий и неожиданный маневр. Совершил, еще до конца не проснувшись, потому что, как зверь, почуял опасность. И за долю секунды до смерти ускользнул от удара копьем, который убийца собирался нанести ему, спящему, в горло.
Внезапно вскочив, Тим нарушил первоначальные планы человека в капюшоне. Однако тот все-таки успел сделать выпад, целя жертве в живот. Это было очень опасно. Даже с учетом того, что Тим со вчерашнего дня постоянно носил короткополый панцирь – ведь от удара копьем с близкого расстояния подобный доспех защищает плохо. Но Тим инстинктивно отпрыгнул назад, и жало наконечника лишь слегка проткнуло ему брюшину.
Тоже, разумеется, не любовный поцелуй получился. Кто-то другой на месте Тима мог, ошалев от боли, схватиться за живот. И подставился бы по полной программе под удар врага.
Однако Тим все больше превращался в универсального бойца с мгновенной реакцией, повышенным болевым порогом и невероятным инстинктом сохранения. Поэтому он даже не застонал. И не растерялся, очумев от происходящего, что сделало бы его легкой жертвой.
Все произошло с точностью до наоборот. Укол наконечника окончательно разбудил Тима, впрыснув в кровь необходимый адреналин. И он обрел ясность ума и рефлексы подраненного зверя.