– Рядом с тобой мне ничего не страшно.
Мартину показалось, будто его сейчас разорвёт от наплыва чувств. Словно Поппи подарила ему луну в коробке, такую прекрасную, редкую, невероятную вещь, что ею нельзя делиться с остальными. Домой из школы он не шёл, а летел. Он понял – если такой умной и красивой девочке, как Поппи Дэй, рядом с ним ничего не страшно, значит, не такое уж он и ничтожество. Ему тогда было двенадцать лет.
Он вошёл в квартиру; отец сидел на своём обычном месте, приросший к дивану и телевизору. Не отрываясь от экрана, он поприветствовал сына:
– Ах, она вернулась из школы. Как поиграли с девочками в нетбол?
Мартин встал между отцом и телевизором. Отец сжимал в руке пивную банку; алюминий трещал под его пальцами.
– А-ну-пошёл-отсюда-к-чёрту!
Мартин не дрогнул, не двинулся с места. Он смотрел отцу прямо в глаза – бледно-голубые. Пальцы отца собрались в кулаки, пульсирующие от напряжения, готовые начать атаку, но Мартин стоял спокойно, держа руки по швам – в эту минуту он был больше отца.
Мистер Термит молчал. Не последовало ни остроумных замечаний, ни оскорблений. Он посмотрел на сына и понял, что произошла перемена. Хватит. Больше Мартин не станет терпеть это дерьмо. Всё это случилось благодаря Поппи. Она дала ему понять – он сможет бросить вызов всему миру и победить.
Потом, когда они качались на качелях, держась за ржавые цепи, она сказала:
– Ты мой самый лучший друг в целом мире, Мартин. – Было темно, но Поппи знала – он улыбается. – Мне будет очень грустно, если ты уедешь и мы больше не сможем вместе играть.
– Такого не может быть, Поппи. Ну куда я уеду?
Она пожала плечами – место, куда он мог отправиться, было трудно даже представить.
– Обещаю, Поппи, я всегда буду твоим лучшим другом. Мы как будто связаны невидимой ниточкой, от твоего сердца до моего. Если я буду тебе нужен, ты только потяни за неё, и я приду.
Поппи рассмеялась, представив себе эту ниточку.
– А если ты за неё потянешь, я тоже приду к тебе, Мартин. Так я всегда буду знать, когда тебе понадоблюсь.
Найдя в темноте руку Поппи, он спрятал в своей ладони маленькие пальчики…
Глядя на подбородок Аарона, покрытый мыльной пеной, Мартин думал – каково это, когда у тебя есть маленький сын, который рисует тебе картины? У них с Поппи всё было впереди, совсем рядом, оставалось только руку протянуть.
Завтрак, как и всё остальное в лагере, быстро стал для Мартина привычным. Звук собственных шагов по незнакомым тропам уже не пугал, и стало обычным, находясь среди пустыни, в тяжёлом защитном снаряжении идти по дощатому настилу за сухим пайком. Поначалу жизнь здесь казалась интересной – было что-то необычное в одинаковой одежде. Мартин казался себе участником единой команды – такое он раньше видел только в фильмах и журналах. Он чувствовал связь с остальными – дома его никто не понял бы. Закон, порядок и правила здесь касались всего, начиная от всеобщего похода в уборную и заканчивая всеобщей молитвой, и люди, с которыми его связывали такие отношения, стали ему товарищами.