Одно представление о дозе окунуло в «ломку». Струился пот, руки тряслись, а сердце забилось часто, как мышиное.
– Нет! – словно лез на амбразуру, отказался от призрачного счастья.
Косой покрутил пальцем у виска:
– Ты что, совсем свихнулся? Никогда не отказывался от дозы, а тут вдруг?! Ладно, отдаю даром!
– Нет!
Зенки Косого выпучило, казалось, вот-вот взорвутся удивлением.
– Ты о реинкарнации слышал? – сам не знаю зачем взялся за секретную тему.
Он пожал плечами.
– О переселении душ? – подсказал недотепе, хотя мне казалось, он знаток только в наркоте.
– Мало ли что плетут, разве что вколешь дозу, так хоть в Бога можешь превратиться.
– Ты послушай, – остановил Федьку. – Пока у меня не билось сердце, был в клинической, то успел побывать на небесах, говорил с Богом и прожил две жизни. И пока жил в других телах, то кое-что понял.
– Ну-ну, – хихикнул Федька, а глаза от хитринок еще пуще разбежались.
– Так вот, колоться я там не мог, и мозги немного проветрились от дури, и стало ясно, что губить судьбу наркотой нельзя. Когда уколешься, то становишься слепой и безмозглый, как червяк. Разве это жизнь?!
– Да-да! – прервал Косой. – Во всем надо знать меру, даже в наркоте. Тебя же забирала скорая с кучи пустых ампул. Я тебе говорю: наширялся без меры – до сих пор мозги набекрень. Но ничего, скоро все будет по-старому. Попомни меня.
Я сидел в яблоневом больничном саду, потел от начавшейся «ломки» и думы думал.
«Ломка» тьфу, пустяк, по сравнению с былой, ведь мне сестра регулярно вводила лекарство. Но Косой меня смутил. Неужели действительно не было двух жизней, неужели они мне лишь померещились, так сказать: воздействие наркотика на больную психику. Вроде бы прав Косой, все у него отлично стыкуется, но я никак не могу забыть мышат, смириться с бездушной логикой.
Вот так сижу, мучаюсь телом и душой, и вдруг увидел Цыгана. Смотрю, ползет толстый и длинный червяк. Я его сразу признал, разве червяк не отличит другого червяка? Тут их сотни после дождя по дорожке ползали, но именно этот – Цыган!
Жалко мне его стало, он же из-за меня жрет всякую гадость вперемешку с землей. Думаю, как бы его не раздавили глупого об асфальт дорожки и перенес Цыгана в безопасное место, под яблоньку.
Цыган, наверно со страху, ввинтился в рыхлую почву.
Я опять на лавочку, а на сердце полегчало, печаль развеялась. Это что получается? Если Цыган – червяк, то и я ничего не выдумал, не померещилось мне! И так стало весело, что ломка стала отпускать помаленьку, а тут еще мышонок.
– Иди ко мне, – пропищал по мышиному.