Нота, с которой Австрия обратилась к Сербии 23 июля в 6 часов дня и которая была сообщена державам на следующее утро, гласила:
31 марта 1909 года сербский посланник в Вене сделал по приказанию своего правительства императорскому и королевскому правительству следующее заявление:
«Сербия признает, что права ее не были затронуты совершившимся фактом, возданным в Боснии и Герцеговине, и что, следовательно, она будет сообразоваться с теми решениями, которые будут приняты державами по отношению к ст. 25 Берлинского трактата. Подчиняясь советам великих держав, Сербия обязуется впредь отказаться от того положения протеста и оппозиции по вопросу об аннексии, которое она занимала с прошлой осени, и обязуется, кроме того, изменить курс своей настоящей политики по отношению к Австро-Венгрии, чтобы впредь поддерживать с названной державой добрососедские отношения».
Между тем история последних лет, в частности, прискорбное событие 28 июня, доказала существование в Сербии революционного движения, имеющего целью отторгнуть от Австро-Венгерской монархии некоторые части ее территории. Движение это, зародившееся на глазах у сербского правительства, в конце концов дошло до того, что стало проявляться за пределами территории королевства в актах терроризма, в серии покушений и в убийствах.
Королевское сербское правительство не только не выполнило формальных обязательств, заключающихся в декларации 31 марта 1909 года, но даже не приняло никаких мер, чтобы подавить это движение. Оно допускало преступную деятельность различных обществ и организаций, направленную против монархии, распущенный тон в печати, прославление виновников покушения, участие офицеров и чиновников в революционных выступлениях, вредную пропаганду в учебных заведениях, наконец, оно допускало все манифестации, которые могли возбудить в сербском населении ненависть к монархии и презрение к ее установлениям.