Народное вече декларировало необходимость объединения всех южных славян в едином независимом государстве и провозгласило себя временной центральной властью в Хорватии, Словении и Далмации. При этом необходимо отметить, что председатель Веча, лидер словацкой Клерикальной партии Анте Корошец до самого последнего момента, то есть вплоть до конца октября, выступал как сторонник «триализма» и противился окончательному выходу из состава империи.
Впрочем, в отношении независимости от двуединой монархии среди югославянских политических организаций полного единства не существовало. Большинство крестьянского населения Хорватии, несмотря на свой католицизм, охотно поддерживали идею объединения с православной Сербией – вовсе не из-за славянского патриотизма, а в силу вполне прагматических причин: большая часть земли здесь принадлежала венгерским помещикам, а в Сербии помещичьего землевладения не было вообще.
Напротив, наиболее влиятельная в Хорватии Партия права, основанная еще во второй половине XIX века видным идеологом хорватского национализма Анте Старчевичем и выражавшая интересы городских имущих кругов, выступала за объединение всех хорватских земель. Партия права требовала для Хорватии статуса, аналогичного статусу Австрии и Венгрии, то есть образования в рамках империи Габсбургов «триединого» государства.
В свое время этот же проект выдвигал еще покойный эрцгерцог Франц-Фердинанд. Однако главным его противником стала Венгрия, боявшаяся девальвации своего положения в империи, а пуще того – не желавшая упускать из своих рук такую ценную жемчужину, как Хорватия. Более того, в конце сентября правительство Векерле предложило создать единую хорватскую автономию, присоединить к Хорватии (то есть к Венгрии) находившуюся под совместным управлением Боснию и Герцеговину, а заодно и населенные хорватами районы Далмации.
В эти дни Венгрия, дотоле часто фрондировавшая и то и дело вспоминавшая про 1848 год, оказалась вдруг самой яростной защитницей габсбургской монархии, поскольку выяснилось, что с распадом империи именно она теряет больше всего. В Австрии власть между национальными политическими элитами была распределена более равномерно: поляки и отчасти чехи имели в ней свою долю, а немецкие националисты сами время от времени заводили речь о присоединении к Германии. Кроме того, польская аристократия прекрасно понимала, что сильная центральная власть гарантирует ей контроль над землями Западной Украины, где поляки занимали привилегированное положение. В то же время венгерские землевладельцы и промышленники очень боялись потерять свои владения в Хорватии и Словакии, народы которых пользовались куда меньшими правами, чем национальные меньшинства в Цислейтании – на землях австрийской короны.