Нет, положительно ничего интересного.
Ровно в полдень (а мы волновались – не напрасно ли приехали) со стороны Марий Эл на площади появилась и лихо развернулась вишнёвая легковушка. Из неё выбрался сияющий Юадаров – он, оказалось, тоже беспокоился – вдруг меня не будет. Когда я стал его знакомить с Андреем Харловым, Климент Германович несколько помрачнел. И произнёс: «Ну, хорошо, мы погуляем пока по Васильсурску вместе».
Прогулка наша длилась часа два.
Юадаров провёл много времени у Супротивного ключа. Я не мешал ему.
Мы с Харловым стояли в нескольких десятках шагов. А Юадаров – я заметил – развязал у ключа какой-то узелок, склонился к срубу. Шевелились его губы: он что-то очень тихо говорил.
– Редко бываю, очень редко, – словно извиняясь, объяснялся, он – то ли с нами, то ли с ключом.
Спустя несколько лет мне случилось прочитать: многие горные марийцы убеждены, что к Супротивному ключу надо обязательно сходить хоть раз в году, а нет – так хотя бы переслать ему подарок, доброе слово. Это сильный ключ – и если его не уважить, дома может случиться несчастье. Есть ключи рангом ниже – родовые, так их знают в нескольких деревнях, и не больше того. К Супротивному из сёл запада Горномарийского района стараются прийти все, кто там живёт. Ходят к нему и чуваши. И русские считают его святым, спускаются к нему за водой, чаще всего совершенно не догадываясь, что оказываются в особом чудесном месте.
Потом мы с ним вместе пришли по тропе в другое священное урочище, куда непременно заходят марийцы во время ночных паломничеств. Юадаров сказал: здесь есть чудесная трава, которой нигде больше нет! Трава, и в самом деле оказалась именно чудесной. Это был занесённый в Красную книгу России лунник оживающий. Свежие острые побеги с широкими, заострёнными на концах листьями тянулись из этого увейного, влажного места – излучины ручья Арпынгель – к небу. А рядом стояли прошлого года плети с плодами, напоминавшими овальные слюдяные полупрозрачные пластины. От малейшего ветерка лунник словно шептал что-то.
Потом на нашей тропе встретились две старые берёзы. На их ветви были привязаны ленточки, а в траве у корней лежали монетки. И, наконец, на берегу Волги мы увидели огромную одинокую сосну. Возле неё вблизи реки был ещё несколько лет назад священный источник. Сейчас Чебоксарское водохранилище, разлившись, подступило почти что к корням сосны. И источник затоплен. А считали его целебным, и вода в нём – говорилось – была горька как желчь.
Это и были святыни в окрестностях древнего марийского города, не существующего уже пятый век. Они никуда не исчезли. Старые берёзы тянулись к свету, наверняка, именно там, где была одна из священных рощ.