– Текст журналисткой написан моими словами,– размеренно, подбирая слова, рассказывал о статье Семён Михайлович,– материал звучит достоверно. При следующей встрече автор публикации, за чьей подписью вышел материал, вручила мне вышедший номер журнала. Она сказала, что несколько раз прослушала магнитную запись нашей беседы, но не захотела менять в ней ничего и оставила без исправлений мои выражения и фразы. Как я говорил, так все и напечатано: ничего не прибавить и ничего не убавить.
Рассказ о потерянной экспедиции заслонил ненаписанный сценарий о Будённом. Михаил не стремился выяснять, где кончается правда и где начинается вымысел? Все меньше остается живых людей, которые подтвердили бы или опровергли слова Семы. Можно было сопоставить события и ознакомиться с мнением очевидцев, но кто этим будет заниматься всерьез и зачем? В данную минуту Михаила не интересовало чье бы то мнение. Создание рассказов и сценариев в беседе тоже носили отвлечённый характер. Ни о них шла речь. Для Михаила наибольший интерес представлял не экскурс в историю, а судьба семьи шефа и мнение сидящего перед ним человека о людях, среди которых он жил и с которыми встречался, общаясь не понаслышке, а воочию. Видение шефа явно отличалось от официального мнения. Впервые Михаил обратил на это внимание давно, во время прохождения курса «Химия и микробиология воды» в институте. Тогда в его руки впервые попал учебник Семёна Михайловича «Химия и микробиология воды». В период заочного знакомства с будущим шефом, он неожиданно увидел в учебнике стихотворение Пушкина «Анчар», оригинальную трактовку автора курса в технической книге. По учебной программе школьники изучали, что вольнолюбивый поэт в стихотворении «Анчар» заклеймил самодержавие с его безжалостной тиранией, враждебной ко всему живому. По версии Семёна Михайловича Пушкин в действительности, в художественной форме описал, как некоторые растения вырабатывают фитонциды, являющиеся ядом для бактерий и высших животных. Поневоле захотелось узнать, что думает об этом сам Александр Сергеевич, а заодно задуматься о собственном мнении.
– Вы не хотели бы сами написать рассказ или очерк об исчезнувшей экспедиции? – спросил Михаил, возвращаясь к судьбе дяди.
– Боже меня упаси,– открещиваясь, поднял руки Семён Михайлович.
– Почему? Вы знаете много интересного о том, что мало кому известно. Взять хотя бы историю вашей семьи, ничем не уступающей по накалу страстей «Саге о Форсайтах».
Сема ответил на заданный вопрос словами, произнесенными ранее: