Светлана, на правах давней подруги, вернулась в кухню, чтобы принести кофе. Ксения с чашкой в руке включила телевизор, села на свободный стул и, развернувшись в сторону подруги, начала светский разговор. Она в деталях описала купленный недавно комплект гарнитура, отвезенный на дачу.
– Тебе нравится гарнитур?– для проформы спросила Светлана у Виталия,– он уже установлен на даче?
– А как же!– не задумываясь, ответил Виталий,– на днях мы купили новый китайский гарнитур из семи предметов, состоящий из портрета Мао и шести циновок. Циновки аккуратно разложены в гостиной. При каждом входе в комнату я кланяюсь Мао и после ужина, сидя на циновке, веду с ним задушевные беседы.
Обескураженная жена, чтобы не накалять страсти, прекратила разговор о китайском гарнитуре, но пропустить мимо ушей замечание мужа не собиралась.
– Ты всё лежишь в своей излюбленной позе?!– недовольно спросила она.
– Я не просто лежу,– пояснил Виталий,– я обдумываю новую идею. В пустых разговорах, суматохе, когда крутишься и вертишься, ничего не придумаешь. В беге с препятствиями ничего путного тоже не придёт в голову. Требуется успокоить ум. Только тогда появляются гениальные идеи, от которых зависит наше будущее и благополучие.
Ксения не унималась.
– Даже при гостях тебе трудно поднять поясницу,– сказала она.
– Светлана почти член семьи,– отпарировал Виталий,– впрочем, я как раз собирался встать и поужинать.
Виталий свесил ноги, поставив их на пол. Ксения сходила на кухню. Дождавшись, пока кумушки угомонятся, Виталий, с чашкой кофе в руках, продолжил излагать свои мудрые мысли.
– Вокруг меня происходят странные вещи,– вещал он,– дома я слышу небылицы об НЛО и не существующих гарнитурах, а на работе кота Жору называют моим сыном. К нему я, кстати, отношусь, как к члену семьи. Вы не представляете, что по жалобе соседа меня вызвали на местком, на котором вынесли решение, чтобы я проследил за действиями сына Жоры Соловьева и чтобы я наказал его, если не исправится. Решением месткома ему предписано было входить в квартиру, подымаясь в подъезде по лестнице. И категорически запрещено, возвращаясь поздним вечером домой, лезть на балкон, по растущей в клумбе яблоне, и проникать в квартиру через открытую форточку. Я допускаю, что живущий на первом этаже Сергей Кузьмич Хворостенко, шутки ради, мог назвать в исковом заявлении кота Жору моим сыном, но не могу понять сотрудников института, всерьёз обсуждающих действия кота. По-видимому, им невдомёк, сколько у меня детей. Я не стал их переубеждать, что имею сына Алексея и дочь Анну. Мы два часа рассматривали на месткоме действия кота, как человека. На заседании собравшиеся с интересом выслушали, что Хворостенко вырастил высокую прекрасную яблоню и получил замечательные плоды. Для наглядности из его корзины на стол посыпались яблоки, предложенные членам месткома. Председатель, съев яблоко, похвалил Сергея Кузьмича. Раннее, с балкона второго этажа, я любовался плодами его труда визуально, как висящими на елке игрушками, но никогда не срывал их, боясь, что все они на учёте. Пользуясь предоставленным случаем, я попробовал спелое яблоко, казавшееся со стороны второго этажа еще более сладким и привлекательным. В целом я остался доволен вкусом яблока. Являясь по профессии учёным агрономом, Хворостенко ещё раз доказал, что профессионал действительно может вырастить в палисаднике у себя под окном замечательное фруктовое дерево. После дружного поедания яблок всем стало совершенно ясно, что Жора, подымаясь ночью по яблоне на второй этаж, оставляет на дереве следы, а то и ломает сучья и его действия, с точки зрения морального кодекса, не допустимы. Решением собрания действия Жоры Соловьёва единодушно были осуждены. Меня попросили донести до сына неправомерность совершаемых поступков, и я пообещал поговорить с ним по душам, чтобы ничего подобного впредь не повторялось.