Докурил сигарету и потянулся за другой. Жена днем приезжала. Говорила, что начальника нового назначить собираются. Свежую метлу. Надсмотрщика или погоняло. Чтобы по кабинетам не сидели, бегали сломя голову. Работа у нее тоже не из приятных. Приходит, порой, вся измотанная, словно на ней там воду возили. Но чтобы сказать, что изменяет ему, нет никаких оснований. Не похоже. Совместные ночи тому свидетели. Не для того армейская медсестра выхаживала капитана, чтобы выходить за него замуж, а потом бросать. Не похоже. Из Афгана когда вернулись, бывший прапорщик двинула напрямую в полицию. В инспекцию по делам несовершеннолетних не взяли – образования маловато оказалось, а вот в уголовный розыск – пожалуйста. Самое место для женщины. Теперь она старший лейтенант. Нервы бы только свои берегла, не растрачивала…
Докурил сигарету, притушил под краном, опустил в урну. Развернулся и пошел назад. Кажись, уснет теперь. Настоялся, наговорился сам с собой, расслабился.
Девчонки на посту валяются головами под лампами. Рядом с открытыми журналами и недочитанными книгами.
Тихонько прокрался мимо, страшась скрипнуть протезом. Посох за середку держит в левой руке – для чего только брал, если опорой этой почти не пользуется! Подошел к палате и стал отворять дверь, слегка подымая кверху. Скрипучая, зараза, попалась. Но при подъеме не скрипит.
Бесшумно открыл и замер: в полумраке застыл какой-то тип. В полусогнутом состоянии. В белом халате. Лушникова разглядывает, а сам в карман к себе лезет. Стетоскоп, вероятно, достать собрался, чтобы сердце послушать. Но почему-то без света.
Извлек. Тонкий блестящий предмет. Осталось лишь сделать короткий замах.
Капитан позади громко кашлянул.
Мужик вздрогнул и оглянулся. И ничего не понял: что-то мощное и невидимое метко клюнуло в лоб откуда-то сбоку. Удар оказался ужасным.
Дед не слышал глухого падения. Нож выпал и лежал рядом.
Казанцев нагнулся, подобрал лезвие и бросил себе под одеяло. Торопливо пробежался по телу, обыскивая. Пусто. Даже щиколотки проверил, а также в подмышках и в позвоночной впадине. В карманах тоже оказалось пусто, за исключением какой-то бумажки, сложенной вчетверо и порядком затасканной.
Казанцев торопился: из раны во лбу сочилась кровь, набегая лужицей на полу. Связать бы, да некогда. Пощупал пульс – тенькает. Плоская кость во лбу, разумеется, треснула. И тут заметил, что окно приоткрыто. Шпингалеты отведены. Нужно лишь дернуть на себя створку, перевалиться через подоконник, и ты на свободе.
Не выпуская из рук посох, Казанцев шагнул в коридор. Вошел к медсестрам на пост, поднял трубку и стал крутить диск. Медсестры обиженно дули губы. Капитан тряхнул перед ними пальцем: молчите, как бы хуже не было.