Чешуйник упал на четвереньки и сбросил меня. Я перекатился, пытаясь разглядеть, что происходит, и оказался лицом к лицу с девушкой, которая лежала, вытянувшись во весь рост, на земле рядом со мной. Ее лицо было повернуто ко мне, и глаза смотрели прямо на меня.
Она была довольно молода. А если у жительницы подулья, который быстро изнашивает людей, по лицу видно молодость, то ей не больше шестнадцати. Светло-карие глаза были широко открыты, а сложно заплетенные косы с бусинами, выдающие бандитку дома Эшер, покрыты грязью от того, что ее волокли ногами вперед по земле. Нос кривой из-за, по меньшей мере, двух старых переломов, сбоку по шее и плечу тянулись шрамы от кнуточервя. Рот был открыт, но отсутствовал только один зуб. Внизу спереди. Она была облачена в типичную для банд собранную по кускам броню — куски кольчуги и отдельные керамитовые пластины, приделанные поверх куртки и щтанов. Кобуры и ножны для меча были пусты.
Она была довольно-таки мертва, и ее глаза были пусты и слепы. Я увидел у нее рану за ухом, куда попала дубинка, и красную лужу под боком, откуда торчал обломанный нож падалюги. Суетливые клещи уже начали собираться вокруг лужи, чтобы питаться кровью. На миг печаль и тошнота заглушили мой собственный страх. Я подумал, что у нее не было шансов. Наверное, разведчики падалюг наткнулись на нее, когда она пыталась прокрасться через этот лес, и…
Лес.
Мои глаза широко раскрылись, я перекатился на спину, чтобы еще раз оглядеться, и меня осенило: мы снова оказались в месте, которое было мне знакомо. Я и раньше видел эти грибные рощи. Впереди — дорога на Сияющие Обвалы. Это дальше тех мест, где я обычно бродил, но какая разница? Сердце заколотилось. Мы снова на моей территории.
Словно по сигналу, послышался крик — женский голос, сильный, ясный и пронизанный тревогой.
— Назад! Носильщики, сомкнуться, охранники — на внешний край. Остальные внутрь! Живо!
Теперь я понял, откуда падалюги собрались получить воду. Я понял, у кого они ее хотят забрать. И, похоже, черта с два мне удастся в это вмешаться.
Я начал вертеться, пытаясь подвести колени под свое тело. Я понятия не имел, что собираюсь делать, но не лежать же тут и слушать, как их вырезают. Даже в подулье, даже в скверных местах между поселениями, хорошие люди ведут себя по-хорошему. А мне уже давно пора начать вести себя, как хороший человек.
Я пытался ползти по ржавому полу. Мой маленький приступ морального вдохновения не помог понять, что именно надо делать. Все, о чем я думал — это подобраться поближе к каравану, а не оставаться позади и слушать звуки убийства.