Несколько человек тут же поднялись с мест, и на краю поляны, под кронами сосен в одну минуту образовалось нечто вроде танцплощадки. Туда же затесался и Лешка, слегка сутулясь, неуклюже переступал с ноги на ногу.
– Потанцуем? – из полумрака возник Антон и протянул руку. Вероника поднялась, сбросила курточку, подергала плечами, разминая затекшую спину. В самом деле, если вздремнуть все равно не дадут, то чего сидеть? Танцевать она умела, не зря когда-то в студию спортивных танцев бегала. Оторвалась от Антона и, сделав круг, словно ненароком, оказалась рядом с Лешкой, «Здорово!» – крикнула ему. И в самом деле, здорово. Сна как не бывало. Необычная обстановка заводит, и полумрак, и искры костра в стороне, и ритмичная музыка. Он понял, улыбнулся в ответ и кивнул – здорово! А теперь пусть посмотрит, как надо танцевать.
Внезапно снова стало тихо. Танцы кончились, также внезапно, как и начались. Вероника разочарованно оглянулась. Ах, вот оно что – сидящая у костра Петрова взяла в руки гитару. Все сразу стали рассаживаться, слегка запыхавшиеся, кто куда – кто на скамейки, кто на камни, а кто и прямо на траву под ивами. Пела Женька хорошо. Она, можно сказать, была почти профессионалом. Даже принимала участие в фестивалях бардовской песни. Один такой как-то показывали по телевизору. Вероника шагнула к костру и тоже опустилась на какой-то камень.
Лабиринты любви, лабиринты любви,
по которым мы кружим и кружим…
Как же выход найти,
как мне выход найти,
и того мне найти, кто так нужен?
Я и ты, ты и я, где-то рядом живем,
Ходим рядом с тобой по кругу,
Ходим рядом с тобою, но – не вдвоем,
Ходим рядом и ищем друг друга…
Когда Женька пела, она казалась даже привлекательной. Этим, наверное, своего Петрова и взяла, потому что внешность у нее никакая. Может быть, и ей, Веронике, тоже попробовать поучиться игре на гитаре? Кто знает, может быть, у нее к этому окажется талант? Вон как смотрят на Женьку. На Веронику тоже смотрят, но совсем другими глазами. Совсем не так как на Петрову. Петрову уважают, считают первой умницей в группе. А вот ее, Веронику, держат за девицу легкого поведения. Она отлично знает, какого они о ней мнения. Знает, что о ней говорят, и даже что думают, знает. Считают сексуально озабоченной дурой, у которой только свидания на уме. Считают неспособной думать. Однажды Петров прямо при ней так и сказал: ну, кое-кто из присутствующих у нас особым умом не блещет. Думал, она не поймет, на кого он намекает. Она отлично поняла. Но крыть ей было нечем. Она, и в самом деле, сколько лет потеряла понапрасну! Пока другие учились чему-то, болталась неприкаянно, ничем не интересовалась, вообще бы сошла с круга, если бы Штыря не упекли за решетку. Если бы мать не заставила ее дальше учиться, так бы и осталась на всю жизнь недоучкой, тупицей со спящими мозгами, как Федькина Ольга, как многие другие девчонки из компании Штыря. Недалекие, грубые, курящие и пьющие наравне со своими дружками. Нет, она не хочет быть такой. И не будет.