Представители насекомого мира не тревожили ни цветов, ни листьев, ни людей.
И лишь какая-то птица, наскучавшаяся за день, затеяла вечерние рулады.
Оторвавшись от лепестковой круговерти, Георгий Орлов изобразил горячий энтузиазм:
– Мадмуазель, приготовьте бумагу и ручку!
Аспирантка едва улыбнулась.
– Ничего, и так запомню.
– Но это будет настоящая мозговая атака!
Георгий Орлов постепенно входил в филологический раж:
– Нет, мозговой штурм. А может быть, даже и мозговой шквал!
Веселость и бодрость русского пациента тронули душу сиделки.
– Хорошо, что не торнадо!
Глория Дюбуа наконец-то притронулась к остывшему стейку.
– И не тайфун.
Тарелки русского пациента давно пустовали.
Георгий Орлов, заметно взбодренный сытным ужином и старинным французским вином, начал выдавать одно предложение за другим:
– Нежность!
– Восторг!
– Блаженство!
– Упоение!
Пациент добавил в организм полбокала вина.
– Ну как, подходит?
Наголодавшаяся сиделка, не прекращая дожевывать прожаренную говядину, невнятно ответила:
– Конечно… Безымянная Красавица… достойна… всех… этих… изумительных… слов…
Глория Дюбуа не осмелилась закончить фразу, которая должна была просигналить русскому пациенту о том, что его сиделка достойна любви.
Георгий Орлов, приняв заминку за обычную паузу, с еще большим пылом и темпераментом продолжил лингвистические изыскания:
– Истома!
– Желание!
– Ласка!
– Страсть!
– Экстаз!
– Оргазм!
– Стоп!
Глория сделала предостерегающий жест вилкой.
– Это уже чересчур.
– А по-моему, в самый раз.
Русский пациент торопливо придал физиономии самое невинное выражение, на какое был способен.
Вилка угодила в край стекла.
– А нельзя ли чего-нибудь поприземленней?
– Пожалуйста.
Георгий Орлов упер здоровую руку в лоб, изображая интенсивный мыслительный процесс.
– Шестеренка небес!
Глория мгновенно среагировала на интеллектуальную клоунаду:
– Это похоже не на мозговую атаку, а на паническое отступление.
Георгий Орлов, прекратив паясничать, наполнил стаканы бургундским.
– За тебя!
– За нас!
Розы вздрогнули от двойного чоканья.
– Продолжим? – спросил неуемный раненый.
– О’кей.
– Тогда – идея!
Георгий Орлов вознес указательный палец здоровой руки на уровень кроны ближайшего куста.
Пациент больше не пел скабрезных частушек.
Аспирантка же, забывшая про то, что Безымянная Красавица срочно нуждается в хоть каком-нибудь мало-мальски приличном имени, наслаждалась тихим вечером. Еще одним вечером, когда, возможно, случится то, чего они оба ждут.
В бассейне отражались первые тусклые звезды и хиловатый месяц.
Розы начали перешептываться в густеющей темноте.