– О да! Но только мне весьма не понравилось их нынешнее расположение в каком-то дальнем углу.
– А что тебе еще не понравилось?
– Мамонты!
– Ма, перестань меня разыгрывать. Я все равно не поверю, что в Париже водятся доисторические гиганты.
– Гло, я не виновата. Просто кому-то в Сорбонне ударило в голову что-то покрепче абсента.
– Ты о чем, Ма?
– В Ботаническом саду среди прекрасных деревьев и уникальных цветов понапихано полное безобразие!..
– Уточни, пожалуйста.
– В общем, там красуются скелеты динозавров и чучело мамонта!
– Как хорошо, что в нашем родном Национальном парке нет такой эклектики…
– Что эклектика, то эклектика. Мой голландский Тюльпанчик на фоне вымерших монстров казался таким невзрачным и плюгавеньким.
– И к тому же абсолютно лысый.
Ироничная дочь и восторженная мать в унисон рассмеялись, объединив безудержным весельем галльский вечер и луизианский день.
– Ма, судя по твоему ласковому голоску, ты запала на председателя отборочной комиссии.
– Да, Гло, да…
– Надеюсь, это пойдет на пользу моей Безымянной Красавице?
– Голландец уже сказал, что сделает все, что в его силах, чтобы убедить остальных членов комиссии включить твою замечательную розу в каталог Всемирной выставки цветов.
– Ты уверена, что это были искренние слова?
– Без сомнения, бэби.
– Он что, успел объясниться тебе в любви?
– Нет еще. Но его поведение говорит само за себя. Уже возле розария я заметила, что голландец больше обращает внимания на меня, чем на экспонаты.
– Занятно!
– Может, хватит перебивать влюбленную мать?
– Ладно, рассказывай.
– И чем дальше мы шли, тем меньше он глядел на розы и тем больше на меня, и тем меньше мы говорили о розах и тем больше – о другом…
– О чем?
– О жизни!
– Можешь не продолжать.
– Тебе, Гло, неинтересно слушать про мои амурные похождения?
– Просто, Ма, я хочу тебе сообщить нечто сногсшибательное!
– Ты наконец придумала имя Безымянной Красавице?
– Нет, гораздо круче. Ма, я умудрилась сегодня в библиотеке влюбиться.
– В кого?
– Еще не знаю.
– Как это?
– Я влюбилась! В незнакомца. Влюбилась, похоже, окончательно и бесповоротно!
– Как и я.
Наступило молчание.
И в шумном Париже, и в тихом Батон-Руже.
– Бэби, но это замечательно… Великолепная параллельность чувств. Твоя первая любовь – и моя последняя… В один и тот же день… Это чудо, Гло!
– Ма, а ты веришь в гадание?
– На розах?
– Да.
– Гло, не верь в антинаучные методы, верь исключительно собственному сердцу и уму.
– Но, Ма, сегодня утром розы выдали весьма странную комбинацию: взяли да распустились одновременно.
– Гранд Маман тебе сказала бы, что это означает всего лишь неясность в обоюдных отношениях.