Вновь зазвучали литавры и карнай. Измеритель вселенной, держа в левой руке древко, тронулся впереди своего войска под белым могольским знаменем. Беглербеки и темники, минбаши и юзбаши торопились вернуться к своим кушунам, туменам, сотням и тысячам. Ветер чуть было не вырвал из рук великого эмира знамя, и он поспешил передать его Халиль-Султану.
Поход на Китай начался, огромное войско вновь пришло в движение и потекло в направлении на северо-восток от Самарканда, который уже исчез позади на горизонте.
Полные сил и воодушевления, ехали чагатаи и прочие подданные великого Тамерлана вперед – туда, куда вела их длинная воля Железного Хромца. Время от времени они оборачивались и видели ужасную башню, облицованную головами китайцев. Первую башню. А сколько еще их будет там, в Китае!
Она все удалялась и удалялась и вскоре совсем исчезла из поля зрения, оставшись за спиной, как и Самарканд. Впереди же показалась серебристая лента реки Зеравшан.
Глава 56. Ледяное дыхание Чингисхана
Переправившись через Зеравшан, великая армия продолжала двигаться в намеченном направлении. Холодный ветер стал крепчать, неся в лица колючие мелкие ледяные снежинки. Пройдя еще десять фарсангов, Тамерлан приказал ставить палатки и отдыхать, в надежде, что завтра непогода пройдет. Он был в прекрасном настроении, чувствовал, как тело его поет вместе с душой о том, что ему никак нет семидесяти лет, в худшем случае – шестьдесят. Когда совсем стемнело и Тамерлану донесли, что орда расположилась как надо, он посидел немного в компании Халиль-Султана, Аллахдада и Ходжи-Юсуфа в палатке у Шах-Мелика, потом отправился в свой шатер и приказал позвать биби-ханым.
Сарай-Мульк была несколько удивлена вызовом мужа, но еще больше она удивилась, когда он стал заигрывать с нею, как не заигрывал уж, должно быть, лет семь-восемь.
– Ой, ханым, ханым, – сказал он, подсаживая ее поближе к себе, – вижу, волшебное зеркало усто Расула не утратило своих дивных свойств. Ты по-прежнему хороша собой, мила, привлекательна. Смотри-ка, мы снова идем с тобою в поход и ночуем вместе в одном шатре, там воет вьюга, а у нас здесь горит костер и тепло. Хорошо, правда?
– Правда, хазрет, – немного смутилась Сарай-Мульк, чувствуя, как внутри у нее тает от его голоса.
– Я чувствую себя так, – продолжал Тамерлан, – будто и у меня появилась какая-нибудь волшебная вещица наподобие твоего зеркала. Обними-ка меня, Сарай-Мульк, да поцелуй мужа своего.
Под утро, выбираясь из тяжелых объятий спящего Тамерлана, биби-ханым долго не могла понять, что это было – сон или явь. А ведь ночная явь так часто бывает похожа на сон. Уж не наваждение ли это степных или китайских джиннов?.. Как бы то ни было, а настроение у нее было отменное. Быть может, и впрямь в Китае восстановится мужская сила Тамерлана, если уж и теперь, стоило ему только отправиться в поход, у него проснулось то, что спало столько лет.