Hа фоне всего этого Брюс еще физически испытал чувство деформации времени. Он видел, что галлюцинация продолжалась несколько минут, и, в тоже время, точно знал, что она заняла не больше полсекунды по нормальному времени.
— Я думаю, что сначала, она находилась слишком далеко и не могла на прямую подключиться к моему мозгу, поэтому она попыталась использовать для контакта слуховой контур нервной системы, — говорил Брюс, разгоняя ложкой белые разводы сгущенки на черной поверхности кофе, — Затем, сократив расстояние, ей удалось-таки коснуться моего сознания, но Персик приехал как нельзя вовремя.
Hа это Роман, в который раз, проскулил что-то жалобное.
— А почему же она тебе ничего не сказала? — через некоторое время нарушил молчание Иван. — Hе знаю, — Брюс пожал плечами и отхлебнул из своей чашки, — возможно просто не успела, а возможно наши нервные системы настолько различны, что их прямое соединение невозможно в принципе. Экстрасенсы тоже не со всеми могут входить в контакт, и это в рамках одного биологического вида! Что же говорить о разных цивилизациях. Хотя она чертовски похожа на обычного ребенка. Только радиоактивного. — Почему радиоактивного? — непонял Иван. — Светится, потому что! — раздраженно бросил Брюс. — А интересно, это их настоящий облик или маскировка? — попытался вернутся к прежней теме Роман, но его вопрос остался без ответа. В воздухе крепко повисла, наконец-то произнесенное слово: "радиация".
— Скоро и мы засветимся… — тихо проговорил Александр, тупо уставившись в свою чашку.
Снова наступило долгое молчание. Брюс посмотрел на противоположенную стену. Его внимание привлекла маленькая, еле заметная трещинка в обоях. Он сосредоточился на ней и внезапно понял, насколько он устал. Слабость хлынула в него нескончаемым потоком. В глазах поплыло. Брюс моргнул и скосил взгляд на Александра. Тот улыбался, размахивал руками, и как рыба хватал ртом воздух. Брюс не сразу догадался, что его друг что-то говорит, а поняв это, потерял к нему всякий интерес. Он вновь решил вернуться к трещинке в обоях, но у него ничего не вышло: внимание рассеивалось, а стена почему-то удалялась все дальше и дальше, пока ее не поглотила непроглядная тьма. Еще через мгновение эта тьма докатилась до Брюса и накрыла его своим непроницаемым покрывалом.
Очнувшись, Брюс почувствовал удивительную легкость и ясность в голове и сразу заметил разительное изменение окружающей обстановки: он уже был не сидел за столом на кухне Ромкиной дачи, а почти лежал в большом анатомическом кресле, которое стояло в огромном, как показалось Брюсу, помещении. Помещение представляло собой полусферу из желто-зеленого материала, который излучал густой яркий свет. Брюс хотел было встать с кресла, но какая-то загадочная сила не давала ему даже шевельнуться. Брюс не мог сказать, сколько он пролежал так, без движения, возможно полчаса, а возможно несколько суток. Где находились его друзья он не мог даже предположить.