– С удовольствием, – кивнул Дакуэрт, разглядывая этикетки. – Но что, черт возьми, такое «Воллюто»? Или «Арпеджио»? Какая-то абракадабра. Что ближе всего к тому, что варят в закусочной «Данкин»?
– Ты неисправим, – покачала головой Ванда. – Выберу тебе сама.
Она взяла капсулу, поместила в кофеварку, поставила поддон на место и нажала на кнопку.
– Пусть творится волшебство.
– Ты не подумывала завести автомат по продаже пирожков? У «Уильямс-Сонома» нет ничего похожего? Чтобы нажать на кнопку, и – бах! – оттуда выскакивает свежий пончик с шоколадной глазурью!
Ванда окинула его взглядом.
– Я чуть не сказала, что это самая бредовая идея, какую мне приходилось слышать. А потом решила, что купила бы такой.
– Сегодня двадцать лет.
– Что двадцать лет?
– Два десятка лет, как я поступил на службу в полицию.
– Ладно тебе заливать.
– Что значит заливать?
– Тебя приняли в десять лет?
– Я опытный следователь, Ванда, и сразу понимаю, когда меня разводят.
Она улыбнулась:
– Поздравляю. Что-нибудь предстоит? Небольшое торжество?
Дакуэрт покачал головой:
– Ты единственная, кому я признался. Даже Морин не сказал ни слова. Подумаешь, какое дело.
– Ты хороший мужик, Барри.
Кофеварка пикнула. Ванда подала ему кофе. Они подняли кружки и чокнулись.
– За твои двадцать лет охоты за плохими парнями.
– За охоту на подонков.
– А нынешний вообще отличился. – Ванда кивнула в сторону лежащего на столе тела.
– Показывай.
Она поставила кружку, подошла к столу и откинула простыню, но только до груди убитой.
– Хочу сначала обратить твое внимание. – Ванда провела пальцем по шее Розмари Гейнор. – Видишь эти следы? Эти синяки?
Детектив пригляделся.
– С этой стороны шеи отпечаток большого пальца, с другой – еще четырех. Он держал ее за горло.
– Левой рукой, – уточнила коронер. – Если бы ее держали спереди, большой палец отпечатался бы дальше от затылка.
– Следовательно, ее душили со спины. Ты предполагаешь, что он левша?
– Наоборот.
Ванда приспустила простыню, обнажив колени Розмари. Тело тщательно отмыли от крови, и разрез поперек живота четко выделялся на коже. Он бежал примерно от одной тазовой кости к другой, в середине слегка опускаясь вниз.
– Наш молодец воткнул в тело нож и провел слева направо. Рана на всем протяжении имеет почти одну и ту же глубину – три дюйма. Теперь прикинь: если на человека нападают подобным способом, он попытается отпрянуть, упасть или как-нибудь увернуться. Ничего похожего здесь не случилось. – Ванда повернулась к детективу и протянула руки, словно приглашая на танец. – Позволь.
Она зашла ему за спину.