Если не знаешь, что делать – лучше ничего не делать! А если вы, вельможи из кластера законов и права, думаете иначе, расскажите это разгуливающему внизу тарбозавру!
Вон он – камнем добросить.
Чудовище о двух ногах и хвостом с трехметровое бревно прошло протоптанной тропой внизу холма и недовольно заревело, задрав голову в небо.
– Не можешь! – рассмеявшись, Гай торжествующе затряс над головой топором. – Только сунься, и я забью твои ноздри в башку по самые уши!
Вес и размеры сыграли с тарбозавром злую шутку. Увидев, ненароком выглянувшего Гая, он рванул в гору, но не одолел и четверти склона. Затем, осознав бесполезность стараний, тарбозавр тут же потерял к нему интерес и удалился в поисках более доступной добычи. Охотился он не здесь. В простиравшихся как на ладони джунглях Гай уже вычислил район, где тарбозавр находился большую часть времени. От холма это было далеко, там, где деревья казались выше, стояли реже, и паслись гиганты, не ровня юрким овирапторам. Эти же мелкие твари с кривыми клювами и пестрыми хохолками шныряли повсюду. Гай просыпался от их визгливого крика и с первыми сумерками прятался в нору под аккомпанемент пронзительных завываний. Овирапторов он не боялся. А когда начал сам на них охотиться, они стали бояться его. Совсем другое дело троодоны. Эти твари страха не знали, но обитали скученной стаей, в непролазных зарослях папоротника на болоте, на открытых местах появлялись редко, и предусмотрительно обходя стороной опасный район, Гай больше не встретил ни одного троодона.
По уже укрепившемуся обыкновению он дал легкого пинка юному брахицератопсу и беззлобно бросил:
– Уйди с дороги!
Ур очередной раз его проигнорировал. Он не отходил от Гая ни на шаг, но делал это с таким видом, будто это Гай его повсюду преследовал, а не наоборот. Такая церемония происходила постоянно, день за днем. Вот и сейчас, когда Гай потер ушибленную ногу и пошел вниз, к реке, Ур бросил обгладываемый куст, обогнал и засеменил, смешно переваливаясь толстым задом и раскачивая из стороны в сторону тяжелым воротником. Учился он быстро и уже знал – если Гай пошел в сторону каменной гряды, в обход папоротниковой чащи, то это на водопой. Гай тоже постепенно начал к нему привыкать, хотя противился как мог и не упускал случая об этом напомнить. То крепким словом, то пинком. Но Ур воспринимал все его потуги как игру. Отвязаться от него казалось делом безнадежным. Если только убить, пока не вырос. Но возникавшие на первых порах подобные мысли вскоре стали Гаю противны. Даже когда от голода выворачивало живот. Как ни пытался он злиться, как ни старался ополчить себя против Ура, но поднять на него руку так и не смог. Хотя частенько малыш того заслуживал.