– Моя казна не оскудеет, – сказал он, когда гонец, взяв грамоту, заверенную князем, вышел из княжеской палаты. – А тебе Глеб я свой долг отплатил. Ну что ты, подумал?
– Утро вечера мудренее, князь, – ответил я, откланиваясь. – Ну, не буду вас больше от дел государственных отвлекать, пойду, пройдусь.
– Далеко не уходи, на трапезу тебя кликнут, – сказал князь и отвернулся к Светозару.
Я вышел из палат княжеских и уже начал спускаться на двор, как меня окликнули.
– Ведун, эй ведун, поди сюды, – помахала мне пухлой рукой одна из нянек-мамок Софьи. – Тебя княжна видеть желает. Следуй за мной!
Она тайком провела меня в покои княжны, которая, простудившись в холодном колодце, лежала с температурой в постели. Знахарь Любослав приносил ей настойки и зелья для скорого изгнания хвори, а няньки, укутав потеплее, потчевали её добрыми сказками, до которых Софья, как и все девчёнки, была большая охотница.
– Здрав будь, Вещий Глеб! – поприветствовала Софья, только я вошёл.
– И тебе скорее хворь одолеть, – поклонился я. – Как дела у нашей принцессы?
– Оставьте нас! – приказала она своим нянькам и те послушно удалились. – Слышала я, ты за врагов у отца просил, а ещё он тебе воеводствовать предложил?
Вот те раз! Минуты не прошло как я вышел от князя! Вот у них здесь «сарафанная разведка» работает!
– А тебе что с того? – спросил я. – Не всё ли равно?
– Мне всё равно! – как можно непринуждённее промолвила княжна, а голосок-то дрогнул. Софья взяла мою руку в свои. – Только ты всё равно оставайся, отцу твоя помощь очень понадобится.
– А я ему, что говорю девушка?! – встрял ангел. – А он ещё и думает. Да я, не будь ангелом, сам бы на тебе давно женился, красавица. Чурбан он. Чурбан ты Глеб, стоеросовый!
– Я подумаю, – честно ответил я, глядя в дивные голубые глаза и поглаживая девичью руку.
С ней рядом можно провести остаток жизни. А у меня остаток, ещё ого-го! Я имею в виду жизни.
– Оставайся! – попросила она и чихнула.
– Будь здорова!
Не зная о чём говорить, мы, молча, смотрели друг на друга. Я думал, какие красивые у неё губы, волосы, глаза, брови, а она хитро улыбалась, как будто догадывалась о ком мои мысли. Так просидели мы несколько минут.
– Скоро пожалует отец, – наконец проворковала Софья. – Он может рассердиться, увидев тебя в моих покоях. Поэтому тебе лучше уйти.
– Прощай! – поднялся я, всё ещё держа её руку в своей. – Скорее выздоравливай!
– Обожди! – не отпускала она моей руки. – Поцелуй меня!
Это был смелый шаг с её стороны, даже отчаянно смелый. Не понаслышке зная о здешней высокой нравственности, её просьбу можно было сравнить разве что с предложением заняться сексом от дочки адмирала на капитанском мостике космавианосца, в пересчёте на