Далее Б. Фролов указывал на то, что «некоторые из высших военачальников были обижены на императора, считая, что он недооценивает их боевые заслуги». «Среди них находился и Мармон. Хотя при его довольно скромных заслугах как военачальника высшего ранга он был вознагражден Наполеоном более чем достаточно. При том, что маршальское звание Мармона являлось никогда не отработанным им авансом. В общепринятом понимании его боевые заслуги никак не тянули на это высшее воинское звание. Но непомерное честолюбие мешало ему трезво оценивать свою роль и место в высшем эшелоне французского генералитета. Насколько сильно было задето самолюбие Мармона, когда он оказался обойденным при первом производстве 18 генералов в маршалы Франции! Правда, справедливости ради следует признать, что претензии Мармона тогда не были такими уж необоснованными. Боевые заслуги того же Бессьера или Даву, а также некоторых других генералов, получивших маршальские звания в 1804 году, были на тот момент ничуть не выше заслуг Мармона. Но эти военачальники в той или иной мере оправдали выбор Наполеона, сделанный императором тогда в их пользу, кто-то из них впоследствии проявил полководческий талант, как, например, Ланн или Даву, другие прославили свои имена блистательными подвигами на полях сражений, как это сделали Ней или Мюрат. Но Мармону все это удалось в значительно меньшей мере. Недоволен Мармон был и тем, что Наполеон недооценил его заслуги при перевороте 18 брюмера. Но и здесь наш персонаж, надо признать, явно переоценивал свою роль в этом перевороте, где был далеко не ключевой фигурой, а лишь одним из второстепенных деятелей, будучи помощником генерала Ж. Макдональда».
Так был ли маршал Мармон предателем Наполеона?
«Изменник», «палач», «предатель»… так окрестили маршала Мармона соотечественники, разом перечеркнув и забыв все его воинские заслуги и боевые подвиги. Вполне вероятно, что Огюст Мармон, как и некоторые другие наполеоновские маршалы, ярким полководческим талантом не обладал. Во всяком случае он со всей очевидностью доказал это в Испании в 1811–1812 годах, когда возглавлял там португальскую армию. Да и его маршальский жезл, полученный за самое заурядное, не имевшее особого значения сражение, многие современники считали не более чем щедрым подарком, который Наполеон преподнес своему старому соратнику на радостях от одержанной победы над Австрией. Тем не менее отказать в военных дарованиях Мармону нельзя. Он был способным дивизионным генералом, смелым и отважным воином, долгие годы доблестно сражавшимся с многочисленными врагами Франции сначала под революционными знаменами, а затем – под императорскими орлами. Его неординарные в тактическом масштабе военные дарования в наибольшей степени раскрылись в рядах республиканской армии. Мармон обладал также неплохими административными способностями, которые он проявил, управляя в течение нескольких лет Иллирийскими провинциями. Однако все эти достоинства маршала были напрочь забыты соотечественниками, когда весной 1814 года он сдал противнику Париж и перешел со своим корпусом на сторону врага.