Как известно, многие историки ставили Мармону в вину тот факт, что он начал переговоры с генералом Шварценбергом о переходе на сторону коалиции. Альберт Манфред, в частности, излагает следующую версию событий: «У герцога Рагузского было крайне смущенное лицо. Не без труда он рассказал, что в то же утро 4-го к нему явился посланец князя Шварценберга, предложившего покинуть армию Наполеона и перейти со своими войсками на сторону коалиции. Мармон принял это предложение. Коленкур и Макдональд, сдерживая свои чувства, спросили, подписано ли уже соглашение со Шварценбергом. Мармон это отрицал. Как выяснилось позже, он лгал; он уже совершил акт предательства. Он был в большом смущении. Но он обещал Коленкуру и Макдональду по их предложению уведомить Шварценберга, что его намерения изменились. В присутствии посланцев Наполеона, как рассказывает Коленкур, он дал распоряжения своим генералам не двигаться с места, пока ведутся переговоры. Изменнический акт Мармона вызвал негодование маршалов; но он готов был исправить свой поступок, и в критических обстоятельствах это представлялось главным». Но ведь, как уже не раз отмечалось, разрешение на начало переговоров с Шварценбергом Мармону дал Жозеф Бонапарт! К тому же, как утверждал сам маршал впоследствии, он отказался от договоренностей с Шварценбергом почти сразу. «…мы поехали в генеральный штаб принца Шварценберга (4 апреля), чтобы получить там официальное разрешение на поездку в Париж. В разговоре с этим генералом я отказался от начатых переговоров. И я объяснил ему причины. Мои действия имели целью спасение моей страны, и когда меры, принятые совместно с моими товарищами и по соглашению с Наполеоном, позволили достичь этой цели, я не мог действовать изолированно. Он прекрасно понял меня», – писал в своих мемуарах Мармон.
Таким образом, сам Мармон утверждает, что прекратил начатые и незавершенные переговоры с Шварценбергом, и, как пишет Б. Фролов, «…остается только определиться, верить ему в этом или нет. Во всяком случае, тот же Манфред не утруждает себя доказательствами лжи Мармона, ограничиваясь расплывчатой формулировкой „как выяснилось позже“. В пользу Мармона также говорит тот факт, что во время начатых переговоров маршал требовал от Шварценберга гарантий сохранения армии со всем ее оружием, багажом и боеприпасами, а также гарантий сохранения жизни и свободы Наполеона. Известно письмо, которое Мармон отправил Шварценбергу в ночь с 3-го на 4 апреля 1814 года, в котором говорил, что „готов покинуть со своими войсками армию императора Наполеона при условии предоставления письменных гарантий“».