– Так вот, – продолжила она, – мы с Раей сидели, болтали, наши девочки сначала играли в детской, а потом попросили, чтобы мы отпустили их во двор. Я Карину одну никогда никуда не отпускала, а Рая считает, что в детях необходимо развивать самостоятельность. В общем, я поддалась на уговоры и…
– Понятно, – сказала я, – что произошло дальше?
– Потом домой прибегает Вероника и говорит, что Карину увела какая-то женщина. И все…
– Вы хорошо расспросили Веронику? Что это была за женщина, как она выглядела, что сказала Карине перед тем, как ее увести?
– Я… нет… я, признаться, просто голову потеряла. Раиса накапала мне какие-то успокоительные капли, какой-то легкий транквилизатор, как она сказала.
– Что вы предприняли дальше?
– Ну, как только я немного пришла в себя, я сразу же начала звонить вам, но абонент был отключен.
Да, естественно, я же в это время проводила операцию под кодовым названием «Психоз крепчал».
– Потом я позвонила Константину, – продолжила свой рассказ Мирослава. – Он приехал, точнее, прилетел на самолете компании очень быстро, я в это время все еще находилась у подруги. Константин привез меня домой, а сам сообщил в полицию.
– Полицейские приходили к вам домой?
– Сначала мы с Константином поехали в отделение. От меня толку было мало, на все вопросы отвечал он. А позже к нам приехал следователь. Он спросил буквально следующее: «Есть ли на теле ребенка какие-нибудь шрамы или другие… дефекты?» Как будто для опознания… тела, – закончила она шепотом и с ужасом посмотрела на меня.
– Мирослава, пожалуйста, не надо делать таких выводов. Просто следователь выполняет свою работу, задает необходимые вопросы, понимаете?
– Нет… то есть да.
– Вот и хорошо.
– Таня, скажите мне, а как вообще все это… происходит?
– Происходит что? – решила уточнить я.
– Ну… поиски пропавшего… ребенка.
– По закону, если первоначальные разыскные мероприятия: проверки, опросы, поиски – ничего не дали и в течение десяти суток ребенок все еще не найден, то заводится разыскное дело. Уголовное дело возбуждается в случае, если выявляются признаки насильственного исчезновения. Когда таких признаков нет, но в течение месяца ребенок все еще не разыскан, следствие все равно возбуждает уголовное дело. Послушайте, Мирослава, зачем вы домысливаете за других, за следователя, в частности?
– Простите что? – переспросила Позднякова.
– Для чего ищете в словах полицейского по поводу шрамов и других дефектов скрытый смысл? Он просто имел в виду особые приметы типа родимого пятна, понимаете.
– Теперь понимаю. Но… я ничего не могу с собой поделать. – Мирослава совсем поникла.