А еще я танцую (Мурлева, Бонду) - страница 50

У нашей все по-прежнему: путешествует, работает, но никакого будущего зятя на горизонте.

Жду твоего ответа насчет Лисбет.

Обнимаю крепко.

27 марта 2013

От кого: Пьер-Мари

Кому: Аделина

Дорогой шуршунчик!

Вы хотите, чтобы я забрался на театральные подмостки? Сразу видно, что вы плохо меня знаете. Артист должен на 90 процентов состоять из тела и только на 10 — из головы, это каждому известно, а в моем случае пропорция обратная. Я и свою собственную роль сыграть не могу. Каждое публичное вручение очередной премии превращается для меня в пытку. В такие минуты я мечтаю стать меньше ростом, хотя бы сантиметров на пятнадцать, чтобы не чувствовать себя таким неуклюжим. Напрасные упования. Чем больше комплиментов я слышу в свой адрес, тем больше мне хочется исчезнуть. На церемонии вручения Гонкура Вера шепнула мне на ухо со своим прелестным акцентом, способным растворить любую пошлость: «У тебя такой вид, как будто тебе в ж… палку от метлы засунули».

Ладно, как прошел ваш вечер? Про пьесу не спрашиваю. Судя по названию, от нее трудно ждать чего-то хорошего. Месяц назад мне тоже пришлось подвергнуться добровольной муке в соседнем театре. Пьеса называлась «Ну и сюрприз!». Сюрпризов там действительно хватало, можете мне поверить. Сидя в зале, я испытывал то же чувство, какое охватывает меня, когда я ем вегетарианскую пищу. Зачем вы со мной так, думаю я при этом. Что плохого я вам сделал? За что мне это наказание?

Так что меня интересует только, как прошел вечер (видите, как я вам подмигиваю?). Я не требую от вас красочных деталей; этого я себе позволить не могу (хотя как сказать), но доверяю вам настолько, что уверен: я обо всем догадаюсь с полунамека. Впрочем, разве хорошая литература не строится на иносказаниях? Конечно, строится! О, прошу прощения. Сейчас вы меня опять отругаете. И правильно: мы говорим не о литературе, а о подлинной жизни Аделины Пармелан. ЖИВОЙ АДЕЛИНЫ.

Если честно, единственное, что для меня имеет значение, — это чтобы вы сегодня утром не грустили. Вы спрашивали, чем я собирался занять вчерашний вечер. Ну вот. Я сидел на диване и читал исландский детектив. Засиделся далеко за полночь. Но через каждые пятьдесят страниц возвращался мыслями к вам. Как там у вас с вашим банкиром? В каком состоянии я найду свою Аделину завтра утром?

Странное дело. Я вас ни разу не видел, но волновался за вас, как когда-то волновался за своих детей, если у них что-то не ладилось, — даже спать не мог. Хотя почему «когда-то»? Они сейчас взрослые, но разве что-нибудь изменилось? Муж Евы мне не нравился (он умный сутяга и еще устроит ей веселую жизнь, когда будет решаться вопрос, с кем останутся дети), так вот, он мне не нравился, и я рад, что они разводятся, но при виде своей заплаканной несчастной дочери у меня сердце разрывалось. Когда я ее обнимал, ей было не 30 лет, а восемь.