Звучит не слишком вдохновляюще, верно? И на хорошее вознаграждение рассчитывать не приходится. Эта работа выпадает редко и, если честно, очень мне нравится. Иногда даже кажется, что я, словно курильщик опиума, живу только ради новых грез. Да, когда начинается работа, это представляется не вполне реальным. Там всегда царят сумерки… Но я забегаю вперед. В любом случае у меня есть скрепленные моей подписью обязательства. И Хозяин не из тех, с кем можно разорвать контракт, а потом жить безнаказанно. Согласившись работать на него (а разве на самом деле у меня был выбор?), я лишился кое-каких распространенных иллюзий, зато обрел в работе последнее утешение.
Я медитировал, сидя в кресле и отставив в сторону наполовину опорожненный стаканчик «егермайстера». Ингрид подпиливала ногти в своем вольерчике, но эти стервозные звуки уже не могли вырвать меня из объятий предабсолюта. На физическом плане я вперял взор в карту Европы, маскировавшую потертые обои, однако мой всепроникающий внутренний глаз видел гораздо больше – циничную сущность политики, положительные и отрицательные стороны государственного устройства, скрытые движители и губители этносов, – простираясь чуть ли не до тайных судеб человечества. Вполне возможно, достигни я нирваны, мне открылся бы механизм мироздания во всей своей полноте, но контракт не пускал меня дальше дозволенных границ. Но и так было славно, очень славно.
Своими очертаниями «Третий рейх» напоминает пивную кружку – и, надо заметить, кружку, полную до краев. Берлин – общепризнанная культурная столица мира. Правда, в смысле духовной жизни бурно развивается Харьков, но этим славянам пока еще далеко до нас, давших цивилизации Бетховена, Вагнера, Гёте, Шопенгауэра, а в последние десятилетия – Эйнштейна, Мурнау, Шенберга, Хиндемита и филармонический оркестр «Раммштайн». В альянсе с Китайской республикой и Советским Союзом мы оставили далеко позади не только расслабленных гедонистов французишек и консервативных тугодумов англичан, но и заштатных, извините за каламбур, штатовцев, которые до сих пор так и не опомнились после своей Великой депрессии. Теперь, в тысяча девятьсот сороковом, у нас что-то вроде общественной гармонии и экономического процветания. Немцы изобретают и управляют, китайцы работают, евреи лечат и развлекают, русские, как всегда, ищут национальную идею. Нефть, лес и пшеницу везут с востока; мясо, машины и часы – с запада; все довольны; нет поводов для серьезных конфликтов. К сожалению, время от времени (и, к счастью, в приятном отдалении от европейского средоточия культуры) случаются мелкие недоразумения – вроде прошлогодней заварушки в Антарктиде. О закончившейся двадцать два года назад войне и других неприятных страницах прошлого приличные люди предпочитают не вспоминать. Будущее рисуется в самом розовом цвете. Господа Борн, Боте и Гейзенберг близки к созданию теории гравитационных волн. Шогготы помогли. Оберт, Дорнбергер, Фон Браун и Королев совместно мудрят над запуском ракет в космос с экваториального полигона в Африке. Незначительные проблемы – итало-русско-греческая мафия, чрезмерное увлечение наших пресыщенных чад цыганской субкультурой, смерть романа как жанра и засилье иммигрантов из Штатов – не могут омрачить общей радующей глаз картины. Европа обрела долгожданный мир. «Закатом» даже не пахнет, что бы ни писали в своих сочинениях наши доморощенные философы.