– У нас есть шанс пройти. Сережка, положи мне руку на загривок, пожалуйста, и не делай резких движений… Кентаврас пойдет первым.
Что я отвечу моей желтоглазой отраде? Храбростью бурою
Я наделен в изобилье… Мне ли бояться цепного, бессонного стража,
В Тартар пути охранявшего много столетий? Но обижать не хочу
Мужа достойного, ныне стоящего рядом! Он ведь потребовал
К царству Аида дорогу немедля открыть, так неужто посмею
Я обесчестить его, не позволив герою первым отважно шагнуть
Мимо Цербера, ждущего пищи?!
Угу… кентавр, как видите, лихо отмазался от похода. Волчица смущенно замялась, и я понял, что идти вперед все равно придется мне. Хотя особой опасности не было: собака-то привязана, а за ее спиной виднелись полураспахнутые медные ворота, украшенные непонятными символами. Значит, кто-то туда уже прошел, так почему бы не попробовать и нам? Я прихватил волчицу Наташу за загривок, ободряюще потрепал за ухо и сделал первый шаг. Это оказалось страшно… Просто поверьте на слово и не пытайтесь повторить. Три пары горящих глаз буквально испепеляли нас огнем нечеловеческой ненависти. Цербер не мог порвать элегантный поводок, намордники тоже показали себя достойно, но скрежет огромных желтых клыков наполнял душу холодом. По, спине бежали мурашки, с меня градом катил пот, но мы шли и шли вперед, стараясь двигаться как можно медленнее и не выглядеть убегающей добычей.
– Хоро-о-ший песик, у-у-мный песик, до-о-брый песик… – старательно уговаривал я сам не знаю кого, пока Наташа и Кентаврас проходили в ворота. Я шагнул последним, и за моей спиной раздалось жалобное поскуливание брошенного щенка. Уф… сердце билось так, словно хотело выпрыгнуть на волю. А в самом Тартаре сейчас стоял дым коромыслом! Мой «глюк» в белом оказался совершенно прав – мы опоздали…
* * *
Необъятная территория была окутана вечерним полумраком. То тут, то там вспыхивали веселые огоньки костров, со всех сторон слышались смех, музыка и пение. Прямо навстречу нам размашистым шагом маршировал рослый грек, красивый, как в учебнике по истории. Он нес под мышкой лиру вроде моей и придерживал на ходу сползающий венок из листьев подсушенной лаврушки.
– Э… простите, любезнейший, что за дискотека сегодня в Тартаре? Мы думали, что это тихое Царство Мертвых, а не студенческий вертеп.
– Без комментариев! – сухо отрезал грек, высокомерно поджав губы. Черт возьми, да он и голову-то повернуть не соизволил, невежа!
– Подумаешь… Неужели это из-за того, что вся греческая культура была объявлена «классикой»?
– Боги, держите меня… – приближенным к полуобморочному писком выдал наш кентавр. – Что я глазами узрел – это ж Орфей Сладкозвучный!