– Нет в мире справедливости, – сказал Керноркян.
– Что удалось выяснить? – спросил Адамберг. – Кто-нибудь из членов семьи мог столкнуть его вниз?
– В тот момент, когда он упал, все остальные еще сидели за столом. Допивали вино, принесенное из погреба накануне, – сказал Мордан, сверившись с записями.
– Так что бригадир?
– Старая гвардия. Сегодня утром из-за этого мелового пятна он вернулся туда осмотреть лестницу.
– Парень не промах, – сказал Вейренк.
– Пожалуй, да. На грязной стене он обнаружил небольшой синий рисунок. Высотой сантиметров пятнадцать. Рисунок полустерт рукавом пиджака, но знак тем не менее просматривается вполне четко.
Мордан пустил по кругу снимки, присланные жандармом.
– Убийца особо не надрывается, – сказал Данглар. – Мел, косметический карандаш, острие ножниц или ножа – ему главное оставить печать, остальное не важно. И как вы могли заметить, он не пытается выставить свой знак на всеобщее обозрение. Но не может удержаться, чтобы не начертить его, для некоторых убийц это дело чести. Как это ни банально, – добавил он, глядя на Ретанкур.
– По-моему, – сказал Адамберг, рассматривая граффити, – в случае с Жаном Брегелем убийца вывел знак левой рукой. Этим объясняется нечеткость линий.
– Почему левой?
– Потому что правая была вся в крови.
– И что нам это дает? – спросил Ноэль. Человек поверхностный и агрессивный, к тому же мачо, он при этом был далеко не дурак.
– Дело в том, лейтенант, что случай Брегеля, не путать с Брейгелем, вписывается в нашу серию.
– Что еще за Брегель, который не Брейгель?
– Спросите Бурлена, это его слова.
– Когда слышишь “Брегель”, – объяснил Данглар, – поневоле думаешь, что речь идет о Брейгеле Старшем, фламандском художнике шестнадцатого века.
– Нет, – сказал Ноэль, – ничего такого поневоле не думаешь.
– Тоже верно, – согласился Адамберг. – Мордан, фамилия жертвы, фотография, род занятий?
– Анжелино Гонсалес. Профессор зоологии, преподавал в университете Лаваля в Квебеке, потом в парижском Жюссьё. Выйдя на пенсию, жил у сестры, но собирался купить квартиру в Бретани. Он бретонец.
– Анжелино Гонсалес – бретонец? – усмехнулся Ноэль.
– Заткнитесь, Ноэль, – просто сказал Адамберг и чуть было не добавил: “Вы-то сами откуда родом?”, но сдержался, поскольку в одно прекрасное рождественское утро новорожденного лейтенанта подобрали на заснеженном крыльце работники социальных служб. Прямо как в сказке, сказал бы Мордан, только ничего сказочного в этом, увы, не было.
– Какого рода зоологии? – спросил Вуазне.
– Он занимался птицами.
– Виктор говорил, что в их группе был специалист по гагаркам, – сказал Керноркян.