Я засобирался уходить: надо было менять в наряде Шмыгина.
— Как! А Новый год встречать? — удивилась Тонька. — Сам позвал и убегаешь?
— Мне на боевой пост, — улыбнулся я. — Кроме того, я обещал вам еще Элвиса Пресли.
— Жаль, — сказала Дина. — Ты хорошо танцуешь.
— Тимка танцует лучше, — ответил я. — Он у нас — король твиста и чарльстона.
Еще раз поискав предлог, чтоб уйти, я вдруг почувствовал: уходить не хотелось. Я знал: как только ступлю за порог, тут же пропадет это удивительное праздничное чувство, исчезнет музыка, которая все еще звучала во мне.
— Скажите, а вы ходите на лыжах? — спросил я Дину.
— Она была чемпионкой школы, — с гордостью ответила за подругу Тонька. — Кроме того, она в совершенстве владеет английским. Училась в спецклассе.
— У меня возникла идея, давайте встретимся на Рождество, на Кинели под мостом, — предложил я. — Сходим в лес, я там недавно лосей видел. Только они иностранных языков не знают.
— Ничего не скажешь — оригинально, — засмеялась Дина. — Девушкам обычно в городе под часами свидания назначают. А здесь под мостом, да еще на лыжах. Хорошо, договорились.
* * *
После новогоднего вечера среди курсантов стала популярной песня, которую мы попытались петь в строю:
Может, летом, а может, зимой
Кобра птичья шла с вечера танцев домой.
Словно в море крутая волна,
Рядом с нею шагал старшина —
Элвиса Пресли забыла, забыла она…
Но старшина шуток, тем более по отношению к своей персоне, не принимал, останавливал строй и начинал воспитывать. Мы в ответ говорили: не каждый может похвастаться, что про него есть песня, а Шмыгин сказал, что он по природе своей пацифист и желает мира во всем мире.
— Хватит травить баланду! — бросал Умрихин. — Вот узнаю, кто автор, и вкачу ему пару нарядов вне очереди. Вокруг нас сложная международная обстановка, а тут танцы-манцы. А ну, запевайте «Стальную эскадрилью»!
И курсанты, поймав ритм, запевали сочиненный все тем же Шмыгиным пацифистский припев:
За прочный мир, в который раз,
Привет, Анапа, дрожи, Кавказ, —
Попить вина, расправив крылья,
Летит стальная эскадрилья…
Вскоре Шмыгин попросил Дину перевести песню на английский и, запечатав в конверт, отправил его по почте Кларе Карловне. Через некоторое время листок с текстом вернулся обратно. Тимка обнаружил всего несколько карандашных поправок. Но больше всего его обрадовали красная жирная четверка и приписка. Клара Карловна высказывала свое удовлетворение попытками курсанта Шмыгина поднять свой общеобразовательный уровень. Тимка показал письмо Антону Умрихину, и тот, увидев подпись и оценку цензора, когда поблизости не было начальства, разрешил петь ее в строю. У песни, как и у человека, бывает своя судьба. После того как «Кобру птичью» хор курсантов исполнил на вечере художественной самодеятельности, она стала общегородским хитом.