— Ну а Лида, она-то где?
Бакшеев промолчал. Когда-то, еще до Лиды, Иван ухаживал за Женей, и, кто знает, не встреть он Лиду, могло быть все по-иному. Почему так произошло, он не знал. Но что случилось, то случилось. Женя вышла за Александра, и они стали дружить семьями. Часто он ловил себя на мысли, что Женю он знал лучше, чем свою Лиду. А ведь столько лет прожили вместе. Она так и не раскрылась перед ним до конца, что-то осталось в ней такое, чего она то ли не захотела показать, то ли он не сумел понять. Он думал, что во многом была виновата легкость, с какой он взял ее, и, быть может, от этого не было в его семейной жизни спокойствия. Как началось, так и пошло. А потом случилось то, что, собственно, и должно было случиться: Лида нашла другого. Может быть, надо было бороться за семью, а в нем заговорила оскорбленная гордость: променять его, летчика, на какого-то сопляка! Может быть, он оттолкнул Лиду сам? А что если все забыть и попытаться начать сначала? Но как склеить то, что расколото, как переступить через самого себя?
— Не думал я, что все вот так быстро пройдет, — сказал Бакшеев. — Думал, все надолго: летать — так всю жизнь, любить — так до гроба.
— Ты, Ваня, не дури, — сказала Женя, — устраивайся куда-нибудь, а то свихнешься. Ты еще молодой, тебе еще можно начать все сначала.
— Куда? — Бакшеев приподнял голову, глянул на нее. — Я и так две работы сменил. Осталось грузчиком попробовать. Знаешь, хотел я жизнь без самолетов начать. И не смог, оказалось, что ничегошеньки в этой жизни не смыслю. Вот меня с детства приучили, что воровать, обманывать — грех. А посмотришь кругом: и воруют, и обманывают… Может, в деревню уехать?
— Эх, Бакшеев, Бакшеев, куда ты от себя денешься? — покачала головой Женя. — Да и какой из тебя грузчик? Мне Саша всегда говорил, что у тебя дар учить летать! И вообще, посмотрю я на вас: сдали, ох как сдали! А какими парнями были! Глаза радовались.
— Зря обижаешь, Женя, — подал голос Короедов. — Если хочешь знать, грузчик — сейчас величина, ты даже не представляешь какая. После летчика и диспетчера в авиации это, пожалуй, третья по значению специальность. Главное, нет страха. Везде мне рады, везде возьмут. Ротов боится за свое место, вон трясется, а я — нет. Я свободный человек. Сейчас я могу сказать Ротову все, что о нем думаю. И уволят меня? Шиш! Он-то на мое место не пойдет. Конечно, летчиком быть почетно. Есть две должности, которые заслуживают уважения, — Короедов стал загибать пальцы, — это министр и командир корабля. Первый — потому что голова, а второй — что все на себе тянет.