Я неторопливо шагаю по лаборатории, рассматриваю фотографии. Все это напоминает мне громадную коллекцию экспонатов естествознания – может быть, бабочек или жуков, насаженных на булавку. Лица заключенных отражают разную степень испуга, стыда, дерзости, безразличия, некоторые сильно избиты, половина измождена от голода или сошла с ума, никто не улыбается. Среди этого удручающего собрания отбросов общества я неожиданно вижу Альфреда Дрейфуса. Его стереотипная бухгалтерская физиономия смотрит на меня, на нем разодранная офицерская форма. Без привычных очков или пенсне лицо кажется обнаженным. Он сверлит меня глазами. Подпись: «Дрейфус 5.1.95».
Я слышу голос:
– Полковник Пикар?
Поворачиваюсь и вижу Бертийона, он держит в руке мою визитку. Он коренаст, бледнолиц, ему лет сорок с небольшим, на голове густые черные волосы. Борода подстрижена квадратом, словно лезвие топора, – кажется, если провести пальцами по кромке, то порежешься.
– Добрый день, мсье Бертийон. Я увидел, что среди ваших образцов есть капитан Дрейфус.
– Да, я сам сделал его описание, – отвечает Бертийон. Он подходит и становится рядом. – Я сфотографировал Дрейфуса, когда его привезли в тюрьму Ла Санте прямо после разжалования.
– Я его помню другим.
– Дрейфус был в трансе – совсем не в себе.
– А разве могло быть иначе после того, что он пережил? – Я открываю свой портфель. – Откровенно говоря, причина моего визита и есть Дрейфус. Я преемник полковника Сандерра на посту главы статистического отдела.
– Да, полковник, я помню вас по трибуналу. Что нового можно сказать о Дрейфусе?
– Не будете ли вы добры взглянуть… – Я даю ему два письма Эстерхази. – И скажите мне, что вы думаете об этом.
– Вы же знаете, что я никогда не выношу поспешных суждений.
– Надеюсь, на сей раз вы передумаете.
Судя по виду Бертийона, он может и отказаться. Но потом любопытство берет верх. Он идет к окну, подносит письма к свету – по одному в руке – и разглядывает их. Бертийон хмурится, смотрит на меня недоуменным взглядом. Потом снова вглядывается в фотографии.
– Так… – произносит он и добавляет: – Так-так!..
Подходит к шкафу, достает ящик, вытаскивает толстую зеленую папку с черными тесемками. Развязывает их, вытаскивает фотографию «бордеро» и разные трафареты и таблицы. Кладет в ряд «бордеро» и письма, затем берет трафареты из прозрачной бумаги, разлинованной на квадратики, и накладывает по одному на каждый из трех документов. Включает лампу и, переведя лупу в рабочее положение, начинает их изучать.
– Ага, – бормочет себе графолог под нос, – ага, да, да, ага… – Делает несколько быстрых записей. – Ага, ага, да, да, ага…