– Конечно, полковник. – Лот быстро кивает на тевтонский манер. Если бы он сейчас стоял, то, наверное, и каблуками бы щелкнул.
– Позвольте узнать почему, мой добрый друг Лот? – спрашивает Анри.
– Потому что он знаком с делом со времени получения нами «пти блю», но в первую очередь потому, что знает немецкий.
– Если Куэрс работал здесь, то он должен хорошо говорить по-французски. Почему не я? У меня больше опыта работы с этими жуликами.
– Да, но я думаю, он будет говорить свободнее на своем родном языке. У вас нет возражений, Лот?
Немецкий Лота идеален, он говорит почти без акцента.
– Нет. – Он скашивает глаза на Анри, ожидая его одобрения. – Да, я уверен, что справлюсь.
– Хорошо. Вам понадобится один человек для страховки. Возможно – два. Чтобы быть уверенным, что Куэрс пришел один и все это не ловушка. Я предлагаю поручить это Луи Тону. Он знает Куэрса по Парижу. – Тон – полицейский из уголовной полиции, как Гене и Девернин, он работает на отдел, компетентный, надежный парень, к тому же хорошо владеет немецким. Я уже имел с ним дело. – Позднее мы детально обсудим всю операцию. Спасибо, господа.
Лот вскакивает:
– Спасибо, полковник!
Анри не встает еще секунду-другую, созерцая стол, потом отталкивает стул и тяжело поднимается на ноги. Он расправляет мундир на обширном животе.
– Да. Спасибо, полковник.
В его глазах задумчивое выражение. Он все еще не смирился с тем, что не включен в базельскую операцию, но не может найти аргументов, чтобы переубедить меня.
– Интересно, – повторяет он, – очень интересно… Но должен сказать, на вашем месте я бы сообщил генералу Гонзу о том, что происходит. Дело серьезное – французский офицер встречается с немецким шпионом на зарубежной территории, чтобы поговорить о предателе в наших рядах. Вы же не хотите, чтобы Гонз узнал об этом от кого-то другого.
Анри уходит, а я погружаюсь в размышления: не было ли угрозы в его словах? Если так, то в шахматной игре военной бюрократии у меня имеется сильный ответный ход.
Я иду в министерство, поднимаюсь в приемную начальника Генштаба и прошу аудиенции.
Ферзь берет ладью.
К сожалению, дежурный офицер сообщает мне, что генерал из Бургундии поехал прямо в Виши.
Я отправляю Буадефру телеграмму с просьбой о срочной аудиенции.
На следующее утро – во вторник – получаю недовольный ответ:
>МОЙ ДОРОГОЙ ПОЛКОВНИК ПИКАР, НЕУЖЕЛИ >ЭТО ТАК СРОЧНО? Я НА ОТДЫХЕ, ПЬЮ ВОДЫ, А ПОТОМ >ОТПРАВЛЯЮСЬ ДОМОЙ В НОРМАНДИЮ В ОЧЕРЕДНОЙ ОТПУСК. О ЧЕМ РАЗГОВОР?
Я отвечаю завуалированным языком: разговор касается дела, подобного тому, что имело место в 1894 году, намекая на историю Дрейфуса.